Дезидерий Эразм Роттердамский (лат. Desiderius Erasmus Roterodamus, нидерл. Gerrit Gerritszoon) настоящее имя Герхард Герхардс, (нем. Gerhard Gerhards)
Биография
Родился, 28 октября 1466 года, в Гауде (20 км от Роттердама) в нынешних Нидерландах. Отец его, принадлежавший к одной из бюргерских фамилий городка Гауда (на перекрестке дорог Роттердам-Амстердам и Гаага-Утрехт), увлекся в юности одной девушкой, которая отвечала ему взаимностью. Родители, предопределившие сына к духовной карьере, решительно воспротивились вступлению его в брак. Влюблённые, тем не менее, сблизились и плодом их связи был сын, которому родители дали имя Гергард, то есть желанный, - имя, из которого, путем обычной в ту пору латинизации и грецизации, был впоследствии образован его двойной литературный псевдоним Desiderius Erasmus, заставивший забыть его настоящее имя.
Образование
Первоначальное образование он получил сначала в местной элементарной школе; оттуда перешёл в Девентер, где поступил в одну из основанных «общежительными братствами» школ, в программы которых входило изучение древних классиков. Ему было 13 лет, когда умерли его родители. Некоторая робость, граничившая подчас с трусостью, а также известная доля скрытности - эти немало повредившие ему в жизни черты его характера объясняются, в значительной степени, ранним его сиротством, усугублённым, вдобавок, незаконнорожденностью, которая в глазах тогдашнего общества налагала на ребёнка печать позора. Последнее обстоятельство имело и другое, более реальное значение: оно заранее закрывало ему всякую общественную карьеру, от мира, где он являлся изгоем, юноше оставалось лишь удалиться в монастырь; после некоторых колебаний он это и сделал.
Монастырь
Эразм и без того не чувствовал особого влечения к монастырской жизни; теперь, став лицом к лицу со всеми тёмными сторонами, которыми характеризовался монашеский быт того времени, он проникся искренним и глубоким отвращением к последнему.
Те язвительные стрелы, которые градом сыплются по адресу монахов в позднейших сатирических произведениях Эразма, представляют собой в значительной мере отголосок тех дум и чувств, которые были им пережиты во время его невольного пребывания в постылых монастырских стенах. Несколько лет, проведённых Эразмом в монастыре, не пропали, однако, для него даром. Монастырская жизнь оставляла любознательному монаху много свободного времени, которое он мог употребить на чтение любимых им классических авторов и на усовершенствование своих познаний в латинском и греческом языках.
Успехам, которых ему удалось достигнуть в этой области, Эразм был обязан возможностью вырваться на простор из-под душивших его монастырских сводов. Даровитый молодой монах, обративший на себя внимание выдающимися познаниями, блестящим умом и необыкновенным искусством владеть изящной латинской речью, скоро нашёл себе влиятельных меценатов.
Благодаря последним Эразм мог оставить монастырь, дать простор своим давнишним влечениям к гуманистической науке и побывать во всех главных центрах тогдашнего гуманизма. Прежде всего он попал в Камбре, потом в Париж, последний был в ту пору гораздо более центром схоластической учёности, чем гуманистической образованности, которая только что начинала здесь вить себе гнездо.
Признание
Как бы то ни было, здесь Эразм издал свое первое крупное сочинение - Adagia, сборник изречений и анекдотов, извлечённых из сочинений различных античных писателей. Эта книга сделала имя Эразма известным в гуманистических кругах всей Европы. После нескольких лет пребывания во Франции, Эразм совершил путешествие в Англию, где его встретили с радушным гостеприимством и почётом, как известного гуманиста.
Он сдружился здесь со многими гуманистами, в особенности с Томасом Мором, автором романа «Утопия», Джоном Колетом, а позднее с Джоном Фишером и принцем Генрихом, будущим королём Генрихом VIII. Вернувшись из Англии в 1499 году, Эразм ведёт некоторое время кочевую жизнь; мы его встречаем последовательно в Париже, Орлеане, Лувене, Роттердаме. После нового путешествия в Англию, в 1505-1506 г., Эразм получил, наконец, возможность побывать в Италии, куда давно влекло его гуманистическую душу.
Здесь, на родине гуманизма, уже увенчанный славой Эразм встретил почётный, местами восторженный прием. Туринский университет поднёс ему диплом на звание почётного доктора богословия; папа в знак особого своего благоволения к Эразму, дал ему разрешение вести образ жизни и одеваться сообразно обычаям каждой страны, где ему приходилось жить.
После двух лет пребывания в Италии, или, вернее, - путешествия по Италии, потому что мы видим Эразма последовательно в Турине, в Болонье, во Флоренции, в Венеции, в Падуе, в Риме, - Эразм отправился в третий раз в Англию, куда его настоятельно приглашали его тамошние друзья, и где незадолго перед тем вступил на престол большой его почитатель, Генрих VIII. Во время этого путешествия была, по словам самого Эразма, написана им знаменитая сатира «Похвала глупости». Оксфордский и Кембриджский университеты предложили ему профессуру.
Преподавание в Кембридже
Эразм остановил свой выбор на Кембридже, где «канцлером университета» был один из его близких знакомых, епископ Фишер. Здесь Эразм в течение нескольких лет преподавал греческий язык, в качестве одного из редких в ту пору знатоков этого языка, и читал богословские курсы, в основу которых им был положен подлинный текст Нового Завета. Это было большим новшеством в ту пору, так как большинство богословов тогдашнего времени продолжало следовать в своих курсах средневековому, схоластическому методу, который сводил всю богословскую науку к изучению трактатов Дунса Скота, Фомы Аквинского и ещё нескольких излюбленных средневековых авторитетов.
Характеристике этих адептов схоластического богословия Эразм посвятил несколько страниц в своей «Похвале Глупости».
«Они до такой степени поглощены своим усладительным вздором, что, проводя за ними дни и ночи, не находят уже ни минуты времени для того, чтобы хоть раз перелистывать Евангелие или Послания апостола Павла. Но, занимаясь своим учёным вздором, они вполне уверены, что на их силлогизмах так же держится вселенская церковь, как небо - на плечах Атласа, и что без них церковь не продержалась бы и минуты»
Как ни прочно, по-видимому, основался Эразм в Англии, но прошло четыре года - и его снова потянуло в другие места. Он ссылался на неприветливый и нездоровый климат Англии, но тут сказалась, быть может, в гораздо большей степени приобретённая всей предыдущей кочевой жизнью привычка к частой перемене места.
В 1513 году Эразм отправился в Германию. Два года, проведённые им здесь, были двумя годами нового путешествия по всей Германии. Здесь он познакомился с Ульрихом Цазием.
Но скоро его потянуло в Англию, куда он снова отправился в 1515 году.
При дворе Карла V
В следующем году он опять перекочевал на континент, и уже навсегда.
На этот раз Эразм нашёл себе могущественного мецената в лице императора Священной Римской империи Карла Испанского (будущего императора Карла V). Последний пожаловал ему чин «королевского советника», не связанный ни с какими реальными функциями, ни даже с обязанностью пребывания при дворе, но дававший жалованье в 400 флоринов. Это создало для Эразма вполне обеспеченное положение, избавлявшее его от всяких материальных забот, и предоставило возможность всецело отдаться своей страсти к научным занятиям. С этих пор, действительно, научная и литературная продуктивность Эразма усугубляется. Новое назначение, однако, не заставило Эразма отказаться от своей непоседливости; мы его встречаем в Брюсселе, в Лувене, в Антверпене, во Фрейбурге, в Базеле. Лишь в последние годы своей жизни он окончательно утвердил свою оседлость в последнем из названных городов, где и окончил дни свои; он умер в ночь с 11 на 12 июля 1536 года.
Характеристика философии, национальная принадлежность
Эразм принадлежит к старшему поколению германских гуманистов, поколению «рейхлиновскому», хотя и к числу младших представителей последнего (он был на 12 лет моложе Рейхлина); но по характеру своей литературной деятельности, по её сатирическому оттенку, он уже в значительной степени примыкает к гуманистам младшего, «гуттеновского» поколения. Впрочем, его нельзя отнести вполне ни к какой определённой группе гуманистов: он был «человек сам по себе», как характеризует его кто-то в «Письмах тёмных людей» (см. Гуттен).
Эразм, действительно, представляет собой особую, самостоятельную и вполне индивидуальную величину в среде германского гуманизма. Начать с того, что Эразм даже не был в строгом смысле германским гуманистом; его скорее можно назвать гуманистом европейским, международным. Германец по своей принадлежности к империи, голландец по крови и по месту рождения, Эразм менее всего был похож на голландца по своему подвижному, живому, сангвиническому темпераменту, и, может быть, именно потому так скоро отбился от своей родины, к которой никогда не обнаруживал никакого особенного влечения. Германия, с которой его связывало подданство «императору», и в которой он провёл большую часть своей скитальческой жизни, не стала для него второй родиной; немецкий патриотизм, которым было одушевлено большинство германских гуманистов, остался совершенно чужд Эразму, как и вообще всякий патриотизм. Германия была в его глазах его родиной не более, чем Франция, где он провёл несколько лучших лет своей жизни.
Сам Эразм относился вполне безразлично к своей национальности. «Меня называют батавом, - говорит он в одном из своих писем; - но лично я в этом не вполне уверен; очень может быть, что я голландец, но не надо забывать, что я родился в той части Голландии, которая гораздо ближе к Франции, чем к Германии». В другом месте он выражается о себе не менее характерным образом: «Я вовсе не хочу утверждать, что я - француз, но не нахожу нужным и отрицать этого». Можно сказать, что настоящей духовной родиной Эразма был античный мир, где он чувствовал себя, действительно, как дома.
Настоящим родным языком был для него латинский язык, которым он владел с лёгкостью античного римлянина; находили, что по-латыни он говорил гораздо лучше, чем на своём родном голландском наречии и на языках немецком и французском.
Характерно и то, что под конец жизни Эразм, после долгих скитаний по свету, избрал местом постоянной оседлости имперский город Базель, имевший, по своему географическому и политическому положению и по составу своего населения, международный, космополитический характер.
Влияние на современников
Совершенно особое место занимает Эразм в истории германского гуманизма также и по тому небывало почётному и влиятельному положению в обществе, какое - впервые в европейской истории - получил в его лице человек науки и литературы.
До Эразма история не знает ни одного подобного явления, да такого и не могло быть ранее распространения книгопечатания, давшего в руки людям мысли небывало мощное орудие влияния.
После Эразма, за всё продолжение новой истории, можно указать лишь один аналогичный факт: то совершенно исключительное положение, которое выпало на долю Вольтера в апогее его литературной славы, во второй половине XVIII в. «От Англии до Италии - говорит один современник Э., - и от Польши до Венгрии гремела его слава». Могущественнейшие государи тогдашней Европы, Генрих VIII Английский, Франциск I Французский, папы, кардиналы, прелаты, государственные люди и самые известные учёные считали за честь находиться с ним в переписке. Папская курия предлагала ему кардинальство; баварское правительство высказывало готовность назначить ему крупную пенсию за то только, чтобы он избрал Нюрнберг местом своего постоянного жительства. Во время поездок Эразма некоторые города устраивали ему торжественные встречи, как государю. Его называли «оракулом Европы», к нему обращались за советами не только люди науки - по различным научным и философским вопросам но и государственные люди, даже государи - по различным вопросам политическим. Как гуманист, Эразм всего ближе примыкает к Рейхлину: и тот, и другой являются выдающимися носителями того научного духа, духа исследования и точного знания, который составляет одну из наиболее существенных черт в характеристике гуманизма вообще.
Филолог
Подобно Рейхлину, он много работал над собиранием рукописей классических авторов и над критическим изданием их сочинений. Наряду с Рейхлином, Эразм был одним из немногих в то время знатоков греческого языка и литературы. Об авторитете, которым пользовался Эразм в области греческой филологии, можно судить, например, по тому факту, что его мнение относительно способа произношения некоторых гласных греческой азбуки (эты и дифтонгов) получило всеобщее признание как в Германии, так и в некоторых других странах, наперекор укоренившейся традиции, поддерживавшейся авторитетом учителей-греков.
Богослов
Эразм также впервые применил в широком масштабе научные приёмы работы в области богословия. Его критические издания Нового Завета и отцов церкви положили основание научному богословию на Западе[источник не указан 456 дней], вместо господствовавшей до тех пор схоластики. В частности, Эразм в значительной степени подготовил почву для протестантского богословия[источник не указан 456 дней], не только своими изданиями богословских текстов, но отчасти также и некоторыми из своих богословских идей (например, своим учением о свободе воли).
Таким образом, Эразм, который, в особенности в позднейшую пору своей жизни, настойчиво открещивался от всякой солидарности как с Лютером, так и с другими церковными реформаторами, оказался, наперекор своему желанию, в роли одного из родоначальников протестантской догматики[источник не указан 456 дней]. В этом пункте литературно-научная деятельность Эразма соприкасается положительным образом с реформационным движением; но она соприкасается с последним также - и, быть может, в большей ещё степени - и отрицательным образом, поскольку в своих сатирических произведениях Эразм выступает изобличителем различных отрицательных сторон современной ему церковной действительности в католическом мире.
Сатирик
Из сатирических произведений, благодаря которым научно-литературная деятельность его получила широкое общественное значение и обусловила его выдающееся место не только в истории литературы, но и во всеобщей истории, особенно выдающееся значение имеет «Похвала Глупости» (Mori?-Encomium, sive Stultiti? Laus). Это небольшое сочинение написано было Эразмом, - по его собственным словам, от нечего делать - во время продолжительного, при тогдашних путях сообщения, переезда его из Италии в Англию в 1509 году. Сам Эразм смотрел на это своё произведение, как на литературную безделку, - но своей литературной знаменитостью и своим местом в истории он обязан этой безделке во всяком случае не в меньшей степени, чем своим многотомным учёным трудам. Большая часть последних, сослужив в своё время службу, давным-давно опочили в книгохранилищах, под толстым слоем вековой пыли, в то время как «Похвала Глупости» продолжает до сих пор читаться, сравнительно немногими в латинском подлиннике, но, можно сказать, всеми в переводах, имеющихся в настоящую пору на всех европейских языках (в том числе и на русском), и тысячи образованных людей продолжают зачитываться этой гениальной шуткой остроумнейшего из учёных и учёнейшего из остроумных людей, каких только знает история всемирной литературы. Со времени появления печатного станка это был первый случай поистине колоссального успеха печатного произведения.
Напечатанная в первый раз в Париже в 1509 году, сатира Эразма выдержала в несколько месяцев до семи изданий; всего при его жизни она была переиздана в разных местах не менее 40 раз. Изданный в 1898 году дирекцией университетской библиотеки в Генте (Бельгия) «предварительный» и, следовательно, подлежащий дополнению список изданий сочинений Эразма насчитывает для «Похвалы Глупости» более двухсот изданий (считая в том числе и переводы).
Этот беспримерный успех объясняется многими обстоятельствами, между которыми громкое уже и тогда имя автора играло не последнюю роль; но главные его условия лежали в самом произведении, в удачном замысле и его блестящем выполнении. Эразму пришла удачная мысль - взглянуть на окружающую его современную действительность, а также на всё человечество, на весь мир с точки зрения глупости.
Эта точка зрения, исходившая из такого общечеловеческого, присущего «всем временам и народам» свойства, как глупость, дала автору возможность, затрагивая массу животрепещущих вопросов современности, в то же время придать своим наблюдениям над окружающей действительностью характер всеобщности и принципиальности, осветить частное и единичное, случайное и временное с точки зрения всеобщего, постоянного, закономерного, нарисовать сатирический портрет всего человечества. Этот общечеловеческий характер, являясь одной из привлекательных сторон произведения, для современных автору читателей, в то же время предохранил его от забвения в будущем. Благодаря именно ему, «Похвала Глупости» заняла место в ряду нестареющих произведений человеческого слова - не в силу художественной красоты формы, а вследствие присутствия того общечеловеческого элемента, который делает его понятным и интересным для всякого человека, к какому бы времени, к какой бы нации, к какому бы слою общества он ни принадлежал. Читая сатиру Э., иногда невольно забываешь, что она написана четыреста лет тому назад, до такой степени она свежа, жизненна и современна.
Господствующий тон сатиры Эразма - юмористический, а не саркастический. Смех его проникнут в основном благодушным юмором, часто тонкой иронией, почти никогда - бичующим сарказмом. В сатирике чувствуется не столько негодующий моралист с нахмуренным челом и пессимистическим взглядом на окружающее, сколько жизнерадостный гуманист, взирающий на жизнь с оптимистическим благодушием и в отрицательных её сторонах видящий преимущественно предлог для того, чтобы от души посмеяться и побалагурить.
По форме своей «Похвала Глупости» представляет собой пародию на панегирик - форму, в то время пользовавшуюся большой популярностью; оригинальным является здесь лишь то, что панегирик в данном случае произносится не от лица автора или другого постороннего оратора, а влагается в уста самой олицетворенной глупости.
Педагог
Основные идеи, на которых построена педагогика Эразма:
- Людьми не рождаются, но делаются путём воспитания;
- Человеком делает разум;
- Человек обладает свободной волей, и только поэтому возможна его моральная и юридическая ответственность;
- Выступал против всякого насилия и войн;
- Ребёнка надо правильно воспитывать с самого рождения. Лучше, если это делают родители. Если они не могут это делать сами, то должны подобрать хорошего учителя;
- Ребёнку надо дать религиозное, умственное и нравственное воспитание;
- Важно физическое развитие.
Выступил на защиту ребёнка, на защиту детства, что явилось принципиально новым в понимании детства и роли воспитания, новым в педагогике. Считал, что ребёнок имеет право на правильное воспитание. Внутренний мир ребёнка - это божественный мир, и к нему нельзя относиться с жестокостью. Резко выступил против жестокости средневековой школы, которую назвал «пыточной камерой», где ничего не услышишь кроме шума розг и палок, криков боли и рыданий, неистовой ругани. Что другое может вынести ребёнок отсюда, кроме ненависти к науке? Протест Эразма против жестокости по отношению к детям был величайшим актом гуманизма, положившим начало поиску форм воспитания, исключающих насилие. Эразм вновь открыл для мира такое явление, как мир ребёнка, мир детства.
Сочинения
- «Похвала глупости»
- «Воспитание христианского государя»
- «Жалоба мира, отовсюду изгнанного и повсюду сокрушенного»
Литература
Разложение и специализация гуманизма. Гуманизм второй половины XV - начала XVII вв. (Эразм Роттердамский, Монтень) - в: Гусев Д. А., Манекин Р. В., Рябов П. В. История философии. Учебное пособие для студентов российских вузов - М.: «Эксмо», 2004. - ISBN 5-699-07314-0, ISBN 5-8123-0201-4
- Хёйзинга Йохан. Культура Нидерландов в XVII веке. Эразм. Избранные письма. Рисунки / Сост., пер. с нидерл. и предисл. Д.Сильвестрова; Коммент. Д.Харитоновича. - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2009. 680 с.,ил. ISBN 978-5-89059-128-9
- Коджаспирова Г. М. История образования и педагогической мысли: таблицы, схемы, опорные конспекты.- М.,2003.- С. 48.
1.Эразм Роттердамский. Похвала Глупости. - М.: Сов.Россия, 1991.
2.Субботин А.Л. Слово об Эразме Роттердамском. – М.: Сов.Россия, 1991.
«Похвала глупости» – это произведение Эразма Роттердамского, изданнаоев первый раз в 1511 году. Автора называли «остроумнейшим из ученых и ученейшим из остроумных». Его ученые труды забыты, а вот эта безделица, написанная от скуки во время длительного путешествия, осталась жить на века.
К чему эта похвала глупости? Потому что эта умная глупость имеет прямое отношение к блогингу. А именно.
Если вы будете красоваться своими знаниями, будете чересчур учеными, вас не будут читать. Сегодняшний, как в прочем, и вчерашний читатель не любит выглядеть глупей автора. Он хочет общаться с человеком на равных, позволяя лишь чуть-чуть себя вести. Если будете сильно умничать, то получите много негативных и недовольных комментариев.
«Похвала глупости» – это всего лишь ироничное описание ученым современного уклада жизнитого времени. Он написал его от лица обывателя. И попал в точку. Его книгу читают даже на забытой всемилатыни. «Сущая безделица», по словам автора, переведена на 40 языков мира.
Эразм от лица Глупости рассуждает об ораторах, о богословах, способных исказить, переиначить и вывернуть наизнанку каждую строку в обоих Заветах, говорит о тщеславии человеческом, обо всем том, что ежедневно восхваляет ее, Глупость больше порой чем всех других Олимпийских богов, в ряд с которыми она себя ставит.
Подобно Зигмунду Фрейду, который утверждал, что все бессознательное (а, следовательно, все поступки человека – ведь каждый шаг можно, если постараться, связать с бессознательностью) связано с сексуальным влечением, так и Эразм Роттердамский блестяще обосновал, что:
1) глупость – двигатель человеческой эволюции;
2) глупость – величайшее благо, данное человеку, и надо лишь этим благом уметь воспользоваться;
3) становиться умным и, тем паче, мудрым, нет никакого резона, ибо во многих знаниях многие печали;
4) глупость – это счастье и свобода;
5) большинство действий человеческих продиктовано глупостью и делается глупо.
И, черт возьми, написано так убедительно, что невольно начинаешь этому верить и подспудно желать себе чуток одуреть. Это же просто праздник сарказма!
Глупость говорит: пусть грубые смертные толкуют о ней, как им угодно, она же дерзает утверждать, что ее божественное присутствие, только оно одно, веселит богов и людей. А посему сейчас будет произнесено похвальное слово Глупости.
Кому, как не Глупости, подобает стать трубачом собственной славы? Ведь леностные и неблагодарные смертные, усердно ее почитая и охотно пользуясь ее благодеяниями, в продолжении стольких веков не удосужились воздать в благодарственной речи похвалу Глупости. И вот она, Глупость, щедрая подательница всяческих благ, которую латиняне зовут Стультицией, а греки Морией, самолично выступает пред всеми во всей своей красе.
Итак, поскольку далеко не всем известно, из какого рода она происходит, то, призвав на помощь Музы, прежде всего излагает Глупость свою родословную. Отец ее — Плутос, который, не во гнев будет сказано Гомеру, Гесиоду и даже самому Юпитеру, есть единственный и подлинный отец богов и людей. Кому он благоволит, тому и дела нет до Юпитера с его громами. И родилась Глупость, пользуясь словами Гомера, не в узах унылого брака, а от вожделения свободной любви. И был в ту пору отец ее ловким и бодрым, хмельным от юности, а еще больше — от нектара, которого хлебнул он изрядно на пиру богов.
Рождена Глупость на тех Счастливых островах, где не сеют, не пашут, а в житницы собирают. Нет на этих островах ни старости, ни болезней, и не увидишь там на полях ни волчцов, ни бобов и тому подобной дряни, а лишь лотосы, розы, фиалки и гиацинты. И питали дитя своими сосцами две прелестные нимфы — Метэ-Опьянение и Апедия-Невоспитанность. Теперь же состоят они в свите спутниц и наперсниц Глупости, а с ними и Колакиия-Лесть, и Лета-Забвение, и Мисопония-Лень, и Гедонэ-Наслаждение, и Анойя-Безумие, и Трифэ-Чревоугодие. А вот еще два бога, замешавшиеся в девичий хоровод: Комос-Разгул и Негретос Гипнос-Непробудный сон. С помощью этих верных слуг подчиняет Глупость весь род людской и отдает повеления самим императорам.
Узнав, каков род, каково воспитание и какова свита Глупости, навострите уши и внимайте, какими благами одаряет она богов и людей и как широко простирается ее божественная сила.
Прежде всего — что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но к кому, как не к Глупости, должен взывать мудрец, ежели вдруг возжелает стать отцом? Ведь скажите по совести, какой муж согласился бы надеть на себя узду брака, если бы, по обычаю мудрецов, предварительно взвесил все невзгоды супружеской жизни? А какая женщина допустила бы к себе мужа, если бы подумала и поразмыслила об опасностях и муках родов и о трудностях воспитания детей? Итак, только благодаря хмельной и веселой игре Глупости рождаются на свет и угрюмые философы, и порфироносные государи, и трижды пречистые первосвященники, и даже весь многочисленный рой поэтических богов.
Мало того, все, что есть в жизни приятного, — тоже дар Глупости, и сейчас это будет доказано. Чем была бы земная жизнь, если б лишена была она наслаждений? Сами стоики отнюдь не отворачиваются от наслаждений. Ведь что останется в жизни, кроме печали, скуки и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью?
Первые годы — самый приятный и веселый возраст в жизни человека. Чем объяснить нашу любовь к детям, если не тем, что мудрость окутала младенцев привлекательным покровом глупости, который, чаруя родителей, вознаграждает их за труды, а малюткам доставляет любовь и опеку, для них необходимые.
За детством следует юность, В чем источник очарования юности, если не в Глупости? Чем меньше умничает мальчик по милости Глупости, тем приятнее он всем и каждому. А чем больше удаляется человек от Глупости, тем меньше остается ему жить, пока не наступит наконец тягостная старость. Никто из смертных не вынес бы старости, если бы Глупость не сжалилась над несчастными и не поспешила бы им на помощь. По ее милости старцы могут считаться недурными собутыльниками, приятными друзьями и даже принимают участие в веселой беседе.
А каковы тощие угрюмцы, придающиеся изучению философии! Не успев стать юношами, они уже состарились, упорные размышления иссушили их жизненные соки. А дурачки, напротив, — гладенькие, беленькие, с холеной шкуркой, настоящие акарнские свинки, никогда не испытают они тягот старости, если только не заразятся ею, общаясь с умниками. Недаром учит народная пословица, что одна только глупость способна удержать быстро бегущую юность и отдалить постылую старость.
И ведь не найти на земле ни веселья, ни счастья, которые не были бы дарами Глупости. Мужчины, рожденные для дел правления и посему получившие несколько лишних капель разума, сочетаются браком с женщиной, скотинкой непонятливой и глупой, но зато забавной и милой, дабы она бестолковостью своей и подсластила тоскливую важность мужского ума. Известно, что женщина вечно будет женщиной, иначе говоря — дурой, но чем привлекают они к себе мужчин, как не Глупостью? В Глупости женщины — высшее блаженство мужчины.
Впрочем, многие мужчины высшее блаженство находят в попойках. Но можно ли представить себе веселый пир без приправы Глупости? Стоит ли обременять чрево снедью и лакомствами, если при этом глаза, уши и дух не услаждаются смехом, играми и шутками? А именно Глупостью заведено все это для блага человеческого рода.
Но, быть может, найдутся люди, которые находят радость лишь в общении с друзьями? Но и тут не обойдется без глупости и легкомыслия. Да что там толковать! Сам Купидон, виновник и родитель всякого сближения между людьми, разве он не слеп и разве не кажется ему безобразное прекрасным? Боже бессмертный, сколько было бы повсеместно разводов или чего другого похуже, если б мужья и жены не скрашивали и не облегчали домашнюю жизнь при помощи лести, шуток, легкомыслия, заблуждения, притворства и прочих спутников Глупости!
Одним словом, без Глупости никакая связь не была бы приятной и прочной: народ не мог бы долго сносить своего государя, господин — раба, служанка — госпожу, учитель — ученика, жена — мужа, квартирант — домохозяина, ежели бы они не потчевали друг друга медом глупости.
Допусти мудреца на пир — и он тотчас же всех смутит угрюмым молчанием или неуместными расспросами. Позови его на танцы — он запляшет, словно верблюд. Возьми его с собой на какое-нибудь зрелище — он одним своим видом испортит публике всякое удовольствие. Если мудрец вмешается в разговор — всех напугает не хуже волка.
Но обратимся к наукам и искусствам. Не подлежит сомнению, что любая вещь имеет два лица, и лица эти отнюдь не схожи одно с другим: под красотой — безобразие, под ученостью — невежество, под весельем — печаль, под пользой — вред. Устранить ложь — значит испортить все представление, потому что именно лицедейство и притворство приковывает к себе взоры зрителей. Но и вся жизнь человеческая есть не что иное, как некая комедия, в которой люди, нацепив личины, играют каждый свою роль. И все любят и балуют дурачков. А уж государи, те своих дурачков любят, без всякого сомнения, больше, нежели хмурых мудрецов, ибо у последних два языка, из коих один говорит правду, а другой разглагольствует сообразно времени и обстоятельствам. Истине самой по себе свойственна неотразимая притягательная сила, если только не примешивается к ней ничего обидного, но лишь одним дуракам даровали боги уменье говорить правду, никого не оскорбляя.
Всех счастливее тот, кто всех безумнее. Из этого теста испечены люди, которые любят рассказы о ложных знамениях и чудесах и никак не могут досыта наслушаться басен о призраках, лемурах, выходцах с того света и тому подобной невидали; и чем более расходятся с истиной эти небылицы, тем охотнее им верят. Впрочем, нужно помянуть и о тех, кто, читая ежедневно семь стишков из священной Псалтири, сулит себе за то вечное блаженство. Ну, можно ли быть глупее?
А разве просят люди у святых чего-нибудь не имеющего отношения к Глупости? Взгляните на благодарственные приношения, которыми стены иных храмов украшены вплоть до самой кровли, — увидите ли вы среди них хоть одно пожертвование за избавление от глупости, за то, что приноситель стал чуть-чуть умнее бревна? Так сладко ни о чем не думать, что от всего откажутся люди, только не от Мории.
Не только большинство людей заражено глупостью, но и целые народы. И вот в самообольщении британцы заявляют исключительные притязания на телесную красоту, музыкальное искусство и хороший стол. Французы только себе приписывают приятную обходительность. Итальянцы присвоили себе первенство в изящной литературе и красноречии, а посему пребывают в таком сладостном обольщении, что из всех смертных единственно лишь себя не почитают варварами. Испанцы никому не согласны уступить своей воинской славы. Немцы бахвалятся высоким ростом и знанием магии. Рука об руку с самообольщением идет лесть. Это благодаря ей каждый становится приятнее и милее самому себе, а ведь в этом и состоит наивысшее счастье. Лесть — это мед и приправа во всяком общении между людьми.
Говорят, что заблуждаться — это несчастье; напротив, не заблуждаться — вот величайшее из несчастий! Счастье зависит не от самих вещей, но от нашего мнения о вещах, а знание нередко отнимает радость жизни. Если супруга до крайности безобразна, но мужу своему кажется достойной соперницей Венеры, то не все ли равно, как если бы она была воистину красавицей?
Итак, либо нет никакой разницы между мудрецами и дураками, либо положение дураков не в пример выгоднее. Во-первых, их счастье, покоящееся на обмане или самообмане, достается им гораздо дешевле, а во-вторых, они могут разделить свое счастье с большинством других людей.
Многие люди всем обязаны Глупости. Есть среди них грамматики, риторы, юристы, философы, поэты, ораторы, а в особенности те, которые марают бумагу разной чушью, ибо кто пишет по-ученому, достоин скорее сожаления, чем зависти. Поглядите, как мучаются такие люди: прибавляют, изменяют, вычеркивают, затем, лет эдак через девять, печатают, все еще недовольные собственным трудом. Прибавьте к этому расстроенное здоровье, увядшую красоту, близорукость, раннюю старость, да всего и не перечислишь. И наш мудролюб мнит себя вознагражденным, ежели похвалят его два-три таких же ученых слепца. Напротив, сколь счастлив сочинитель, послушный внушениям Глупости: он не станет корпеть по ночам, но записывает все, что взбредет ему на ум, ничем не рискуя, кроме нескольких грошей, истраченных на бумагу, и зная заранее, что чем больше вздора будет в его писаниях, тем вернее угодит он большинству, то есть всем дуракам и невеждам. Но всего забавнее, когда глупцы начинают восхвалять глупцов, невежды — невежд, когда они взаимно прославляют друг друга в льстивых посланиях и стихах. Что до богословов, то не лучше ли не прикасаться к этому ядовитому растению, хотя они и в великом долгу у Глупости.
Впрочем, никому нельзя забывать меру и границу, а посему говорит Глупость: «Будьте здравы, рукоплещите, живите, пейте, достославные сопричастники таинств Мории».
Любая вещь имеет два лица… и лица эти отнюдь не схожи одно с другим. Снаружи как будто смерть, а загляни внутрь — увидишь жизнь, и наоборот, под жизнью скрывается смерть, под красотой — безобразие, под изобилием — жалкая бедность, под позором — слава, под ученостью — невежество, под мощью — убожество, под благородством — низость, под весельем — печаль, под преуспеянием — неудача, под дружбой — вражда, под пользой — вред.
У дурачка что в сердце скрыто, то и на лбу написано, то и с языка срывается. А у мудрецов два языка, из коих один говорит правду, а другой разглагольствует сообразно времени и обстоятельствам.
Нет существа несчастнее человека, поскольку все остальные животные довольствуются теми пределами, в которые их заключила природа, и лишь он один пытается раздвинуть границы своего жребия.
Вот если камень на голову свалится — это настоящая беда, а позор, бесчестие, хула и дурная молва лишь постольку доставляют неприятности, поскольку мы их замечаем.
Тем и отличен от дурня мудрец, что руководствуется разумом, а не чувствами.
Поистине, два великих препятствия стоят на пути правильного понимания вещей: стыд, наполняющий душу, словно туман, и страх, который перед лицом опасности удерживает от смелый решений. Но Глупость, с удивительной легкостью гонит прочь и стыд и страх.
Глупость создает государства, поддерживает власть, религию, управление и суд. Да и что такое вся жизнь человеческая, как не забава Глупости?
Если жизнь печальна, она не заслуживает даже называться жизнью.
Обезьяна всегда остается обезьяной, если даже облечется в пурпур; так и женщина вечно будет женщиной, иначе говоря — дурой, какую бы маску она на себя не нацепила.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Размещено на http://www.allbest.ru/
мИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ Российской федерации
федеральное государственное АВТОНОМНОЕ образовательное
учреждение Высшего профессионального образования
«Южный федеральный университет»
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Реферат на тему:
« «Похвала глупости»
ВВЕДЕНИЕ
ОБРАЗ ГЛУПОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИИ ЭРАЗМА РОТТЕРДАМСКОГО
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Нидерландский гуманист Эразм Роттердамский (около 1469-1536 гг.), католический писатель, ученый-филолог, богослов,оказал огромное влияние на современников. “Ему изумляется, его воспевает и превозносит, -- писал Камерарий, - каждый, кто не хочет прослыть чужаком в царстве муз”.
Влияние Эразма на современников было огромным. Его иногда сравнивают с влиянием Вольтера в XVIII веке. Лучше всех других гуманистов Эразм оценил могучую силу книгопечатания, и его имя неразрывно связано с такими известными типографами XVI века, как АльдМа-нуций, Фробен, Бадий. С помощью печатного станка -- «почти божественного инструмента», как его называл Эразм, - он выпускал в свет одно произведение за другим и благодаря личным связям с гуманистами всех стран (о чем свидетельствуют одиннадцать томов собрания переписки) руководил некоей «республикой гуманитарных наук», прообразом позднейшего просветительного движения в XVIII веке во главе с Вольтером. И только поэтому Эразм мог устоять в борьбе с целой армией монахов и теологов, неизменно проповедовавших против него и отправлявших на костер его последователей.
Как и во всей гуманистической мысли и во всем искусстве эпохи Возрождения, той ступени развития европейского общества, которая отмечена огромным влиянием античности, в «Похвальном слове Глупости» встречаются и органически сливаются две традиции.
С одной стороны, сатира написана в форме «похвального слова»,которую культивировали античные писатели. Зародившийся еще в поздней софистике жанр пародийного похвального слова, образец которого оставил нам Лукиан («Похвальное слово мухе»). К жанру иронического панегирика -- наподобие известного в свое время «Похвального слова подагре» нюрнбергского друга Эразма В. Пиркгеймера - внешне примыкает и «Похвальное слово Глупости». Но гораздо более существенно влияние Лукиана - великого насмешника, прозванного «Вольтером древности.
С другой стороны, «Глупость, царящая над миром», не случайный предмет восхваления, как обычно в шуточных панегириках. Сквозной линией эта тема проходит через поэзию, искусство и народный театр XV--XVI веков. Любимое зрелище позднесредневекового и ренессансного города - это карнавальные «шествия дураков», «беззаботных ребят» во главе с Князем Дураков, Папой Дураком и Дурьей Матушкой.Процессии ряженых, изображавших Государство, Церковь, Науку, Правосудие, Семью, как сборище плутов, лицемеров и глупцов. Девиз этих игр - «Число глупцов неисчислимо». Во французских «дурачествах», голландских фарсах или немецких «фастнахтшпилях» (масленичных играх) царила богиня Глупости: глупец и его собрат шарлатан представляли в различных обличиях все разнообразие жизненных положений и состояний. Весь мир «ломал дурака».
Какой глупость предстает перед нами в «Похвальном слове»? Какими чертами наделяет её великий гуманист эпохи возрождения и что пытается показать через её сатирическое описание?
ОБРАЗ ГЛУПОСТИ В ПРОИЗВЕДЕНИИ ЭРАЗМА РОТТЕРДАМСКОГО
Все повествование произведения - это хвала « но не Гераклу и не Солону»[с. 17], а глупости. Причем Глупость восхваляет себя самостоятельно. Композиция сочинения стройная, хотя и наполнена различными отступлениями и повторами (как и подобает глупости). Деление на главы у самого Эразма не было, оно появилось позже в редакции 1765 года. Условно книгу можно разделить на две части: первая доказывает, что «все общественные дела смертных» и даже «верховных богов» [с.30] подчинены власти одной лишь Глупости. Вторую часть составляет описание различных видов и форм Глупости -проявление её в обществе от низших слоев народа до высших кругов знати.
В части первой глупость «неопровержимо» доказывает свою власть над всей жизнью и всеми благами. «Прежде всего - что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но кому обязаны вы возникновением её, если не мне», - говорит глупость в главе ХI, - « но если жизнью вы обязаны супружеству <…> то сами вы понимаете, в какой мере являетесь моими должниками». Мы видим, что чувство скромности, которое сама Глупость пытается приписать себе, совершенно у неё отсутствует, что конечно же естественно для неё. Ведь глупость себялюбива и потому уверенна во всем, за что она не возьмется. К тому же глупость не считает себялюбие пороком, и утверждает что «отними у жизни эту приправу, и ледяным холодом будет встречен оратор со своей речью, никому не угодит своими мелодиями музыкант, освистана будет игра актера, осмеян заодно с Музами поэт, впадёт в ничтожество с искусством своим живописец, отощает от голода, сидя на своих лекарствах, врач.» [с. 83].Она - основа всякого процветания и счастья, «без моего внушения,- утверждает Глупость - ни одно благородное искусство не возникло без моего содействия» [с. 84]. Что это - в шутку или всерьез?Сам автор (в предисловии и в позднейших письмах) дает на этот вопрос противоречивый и уклончивый ответ, считая, очевидно, что sapientisat - "мудрому достаточно" и читатель сам в состоянии разобраться.
Через всю первую "философскую" часть речи проходит сатирический образ "мудреца". Он противоположен Глупости. Отталкивающая и дикая внешность, волосатая кожа, дремучая борода, облик преждевременной старости [гл. XVII, c. 65]. Строгий, глазастый, на пороки друзей зоркий, в дружбе пасмурный, неприятный [гл. XIX, c. 72]. На пиру угрюмо молчит и всех смущает неуместными вопросами. Одним своим видом портит публике всякое удовольствие. Если вмешается в разговор, напугает собеседника не хуже, чем волк. В разладе с жизнью рождается у него ненависть ко всему окружающему [гл. XXV, c. 92]. Враг всяких природных чувствований, некое мраморное подобие человека, лишенное всех людских свойств. Не то чудовище, не то привидение, не знающее ни любви, ни жалости, подобно холодному камню. От него якобы ничто не ускользает, он никогда не заблуждается, все тщательно взвешивает, все знает, всегда собой доволен; один он свободен, он - все, но лишь в собственных помышлениях. Все, что случается в жизни, он порицает, во всем усматривая безумие. Не печалится о друге, ибо дружба - удел глупцов. Вот он каков, этот совершенный мудрец! «Ни себе самому, ни отечеству, ни своим близким не может быть он ни в чем полезен, ибо не искушен в самых обыкновенных делах и слишком далёк от общепринятых мнений и всеми соблюдаемых обычаев» [гл. XXV, c. 94] и т. д.
Это законченный образ схоласта, средневекового кабинетного ученого, загримированный - под античного мудреца-стоика. Это рассудочный педант? враг человеческой природы. Но с точки зрения живой жизни его книжная обветшалая мудрость - скорее абсолютная глупость.
Страсти, желания, поступки, настоящие чувства и прежде всего стремление к счастью важнее, чем рассудок и если рассудок противопоставляет себя жизни, то его антипод - глупость - совпадает со всяким началом жизни. ЭразмоваМория есть, поэтому сама жизнь. Она синоним подлинной мудрости, не отделяющей себя от жизни, тогда как схоластическая "мудрость" - порождение подлинной глупости.
Мория первой части - это сама Природа, которой нет нужды доказывать свою правоту "крокодилитами, соритами, рогатыми силлогизмами" и прочими "диалектическими хитросплетениями" [гл. XIX, c. 72-73]. Не категориям логики, а желанию люди обязаны своим рождением. Желанию быть счастливыми люди обязаны любовью, дружбой, миром в семье и обществе. Воинственная угрюмая "мудрость", которую посрамляет красноречивая Глупость, - это псевдорацнонализм средневековой схоластики, где рассудок, поставленный на службу вере, разработал сложнейшую систему регламентации и норм поведения. Аскетическому рассудку старческого средневековья, скудеющей мудрости почтенных докторов теологии противостоит Мория - новый принцип Природы, выдвинутый гуманизмом Возрождения. Этот принцип отражал прилив жизненных сил в европейском обществе в момент рождения новой буржуазной эры.
Охраняющий молодые побеги жизни от вмешательства "непрошеной мудрости" пафос мысли Эразма обнаруживает характерное для гуманизма Возрождения доверие к свободному развитию, родственное идеалу жизни, показанному в Телемской обители у Рабле с его девизом "Делай что хочешь". Мысль Эразма, связанная с началом эры буржуазного общества.Недаром сам Эразм из Роттердама, бюргер по происхождению, достигнув европейской славы, отвергает лестные приглашения монархов Европы, предпочитая независимую жизнь в "вольном городе" Лувене. Традиции независимости, которую отстаивают города его родной страны, несомненно, питают взгляды Эразма. Философия его Глупости коренится в исторической обстановке еще не победившего абсолютизма.
Вторая часть "Похвального слова" посвящена "различным видам и формам" Глупости. Но легко заметить, что здесь незаметно меняется не только предмет, но и смысл придаваемый понятию "глупость", характер смеха и его тенденция. Меняется разительным образом и самый тон произведения. Глупость забывает свою роль, и вместо того чтобы восхвалять себя и своих слуг, она начинает возмущаться служителями Мории, разоблачать и бичевать их. Юмор переходит в сатиру.
Уже глава XXXIV, прославляющая счастливое состояние животных «всех счастливей - те, которые не знают ни учения, ни дрессировки, но живут исключительно по закону природы» - двусмысленна. Значит ли это, что человек не должен стремиться "раздвинуть границы своего жребия", что он должен уподобиться животным и довольствоваться «теми пределами, в которые их заключила природа» ? Не противоречит ли это Природе, наделившей его интеллектом? Поэтому дураки, шуты, глупцы и слабоумные, хотя и счастливы, все же не убедят нас следовать скотскому неразумию их существования (гл. XXXV). "Похвала Глупости" незаметно переходит от панегирика к сатире на невежество, отсталость и косность общества. роттердамский глупость гуманист западноевропейский
В первой части речи Глупости, как мудрость природы, она гарантировала жизни разнообразие интересов и всестороннее развитие. Там она соответствовала гуманистическому идеалу "универсального" человека. Но безумствующая односторонняя Глупость создает постоянные застывшие формы и виды: сословие родовитых енотов, которые кичатся благородством происхождения [гл. XLII, c. 162], или купцов-накопителей, - породу всех глупее и гаже [гл. XLVII, c. 180-181], разоряющихся сутяг или наемных воинов, мечтающих разбогатеть на войне, бездарных актеров и певцов, ораторов и поэтов, грамматиков и правоведов. Филавтия, родная сестра Глупости, теперь показывает другое свое лицо. Она порождает самодовольство разных городов и народов[гл. XLIII, c. 166]. Счастье лишается своего объективного основания в природе, теперь оно уже всецело "зависит от нашего мнения о вещах... и покоится на обмане или самообмане" [гл. XLV, c. 174]. Как мания, Глупость уже субъективна, и «всяк по-своему с ума сходит, находя в этом свое счастье». Теперь Глупость наоборот, разлагает общество.Универсальная сатира Эразма здесь не щадит ни одного звания в роде людском. Глупость царит в народной среде, так же как и в придворных кругах, где у королей и вельмож не найти и «пол-унции здравого смысла» [гл. LV, c. 243].
Наибольшей резкости сатира достигает в главах о философах и богословах, иноках и монахах, епископах, кардиналах и первосвященниках [гл. LII-LX, c. 207-268], особенно - в колоритных характеристиках богословов и монахов, главных противников Эразма на протяжении всей его деятельности. Нужна была большая смелость, чтобы показать миру "смрадное болото" богословов и гнусные пороки монашеских орденов во всей их красе. Монахи были главными вдохновителями гонений против Эразма и его произведений. Они в конце концов добились занесения большой части литературного наследия Эразма в индекс запрещенных церковью книг, а его французский переводчик Беркен - кончил жизнь на костре (в 1529 г.). Популярная у испанцев поговорка гласила: "Кто говорит дурное про Эразма - тот либо монах, либо осел".
Сатира Эразма завершается весьма смелым заключением. После того, как Глупость доказала свою власть над человечеством и над "всеми сословиями и состояниями" современности, она вторгается в святая святых христианского мира и отождествляет себя с самым духом религии Христа, а не только с церковью, как учреждением, где ее власть уже доказана ранее: христианская вера сродни Глупости, ибо высшей наградой для людей является своего рода безумие [гл. LXVI-LXVII, c. 304-313], а именно - счастье слияния с божеством.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Под «глупостью»понимаются два разных явления. С одной стороны, «глупость» - это желание человека познать весь мир в его полноте и стать чуть ли не выше Бога. В сочинении Эразма выведены удивительные образчики таковой «глупости» - это и ученые, и правители, и священнослужители, и даже сама Церковь. И в данном случае «глупостью» можно считать все, что стремится быть выше и лучше Бога, но растворяется в безумии мира сего.
Но есть другая «глупость» - «глупость» искренней веры. «Среди глупцов всякого города наиболее безумными кажутся те, кого воодушевляет христианское благочестие..».«Что же это такое, если не помешательство?» - спрашивает Эразм. Но оказывается, что эта «глупость» может считаться помешательством только тогда, когда на нее смотрят с позиции мирского «безумия». И недаром высшим проявлением таковой «глупости» становится «глупость небесная», «когда человек в краткие миги беспамятства и безумия вдруг соединяется с Богом», а потом, вернувшись в сознание, скорбит «о том, что снова образумился».
Главной идеей Эразма был призыв к очищению -гуманистический идеал человека воплотим в жизнь лишь тогда, когда сам человек в простоте и искренности веры максимально приблизится к образу Христа. Именно этот тезис лежал в основе критического отношения Эразма и к социально-политической действительности тогдашней Европы, и к нравственному состоянию людей, и к роли Церкви, которая, по мнению Эразма, слишком отдалилась от идеала первой, апостольской Церкви.
Эразм Роттердамский оказал столь многомерное влияние на западноевропейское сознание своего времени, что уже при своей жизни вызывал различную реакцию. Церковь и преследовала его, и привечала, научный мир и спорил с ним, и восхищался его талантом. Мартин Лютер, с его идеей реформации веры и Церкви, очень близкой по сути идеям Эразма, жестоко и жестко спорил с «королем гуманистов». Да и до сих пор, сочинения Эразма оцениваются неоднозначно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Роттердамский, Э. Похвала глупости; [пер. с лат.П. Губера]. - М. : РИПОЛ классик, 2015. - 320 с.
2. Бахтин, М. Вопросы литературы и эстетики / М. Бахтин. - Москва: Русские словари, 1975. - 158 с.
3. Пинский Л.Е. Реализм эпохи возрождения; М.: Гослитиздат, 1961. - С. 56 - 85
4. Немилов А. Н. Эразм Роттердамский и Северное Возрождение // Эразм Роттердамский и его время.- М., 1989.- С. 9-19.
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Изучение жизненного пути и философских взглядов Эразма Роттердамского - нидерландского ученого-гуманиста, писателя, филолога, богослова, виднейшего представителя северного Возрождения. Анализ сатирического произведения философа - "Похвала глупости".
презентация , добавлен 26.04.2015
Специфические черты немецкого гуманизма и влияние на него творений Эразма Роттердамского: "Похвала глупости" и "Разговоры запросто". Критика католической церкви и феодального общества. Философия мыслителя и развитие реформационного движения в Европе.
курсовая работа , добавлен 17.01.2011
Общественно-политическая жизнь Германии в ХV-ХVII вв. Гуманистическое движение в Германии, реформация в Средневековой Европе. Жизненный путь и мировоззрение Эразма Роттердамского, его отношение к церкви и религии, представления о роли главы государства.
реферат , добавлен 03.04.2012
Исторические и социокультурные предпосылки Ренессанса. Основные направления эпохи Возрождения: антропоцентризм, неоплатонизм. Основные идеи протестантизма. Гуманизм Эразма Роттердамского. Философия Николо Макиавелли. Утопический социализм Т. Мора.
реферат , добавлен 14.10.2014
Особенности образа человека как отражение социокультурных процессов и явлений культуры информационного общества. Образ человека информационного общества как проекция социокультурных изменений. Специфика сознания человека информационного общества.
Влияние образа "Я" на деятельность личности, на выбор поступков, определения жизненных программ и реализацию жизненных практик. Внутренний мир человека и обстоятельства, синтез внешних условий и личностных интенций. Образ "Я" К. Роджерса и его структура.
контрольная работа , добавлен 13.10.2009
Общество как философская проблема. Взаимодействие общества и природы. О социальной структуре общества. Специфические законы общества. Философские проблемы экономической жизни общества. Философия политики. Общественное сознание и духовная жизнь общества.
реферат , добавлен 23.05.2008
Понятия и определения сознания и нравственности. Влияние сознания и нравственности на человека и общество. Виды и разновидности сознания и нравственности. Нравственное сознание, его специфика и роль в жизни человека. Двухаспектная и эмерджентная теории.
реферат , добавлен 28.04.2011
Нравственное сознание, его сущность, структура, роль в жизни человека и общества. Формирование философского мировоззрения. Развитие самостоятельного, творческого мышления. Проблемы социальной философии. Социальная философия в системе наук об обществе.
контрольная работа , добавлен 16.08.2014
Структура и динамика духовной жизни общества. Понятие нравственного, эстетического, общественного, индивидуального сознания и морали. Духовная жизнь как система. Обыденно-практический и теоретический уровни сознания. Общественная психология и идеология.
Сонеты по мотивам отрывков из знаменитой сатиры Эразма Роттердамского «Похвальное слово Глупости».
=*=*=*=*=*=
Предисловие.
Эразм Роттердамский, годы жизни 1466-1536, - гуманист, рационалист, ученый, писатель, высмеявший в своем сатирическом сочинении средневековую отсталость общества.
Уроженец Нидерландов, выходец из бюргерской среды, образованнейший человек своего времени, знаток античности и библеист, Эразм оставил потомкам многотомные труды, которые были очень важны, но в конце концов из всех его произведений самую громкую славу и подлинное бессмертие обрела одна небольшая книга (что любопытно, сам он отозвался о ней как о «безделке» - но, возможно, с долей лукавства) – «Похвала Глупости» (лат. «Moriae Encomium, sive Stultitiae Laus», 1509 год).
Успех книги был беспрецедентен. Во времена Эразма ее знали и читали (либо в оригинале на латыни, либо в переводе) все образованные люди всей Западной Европы, отголоски высказанных в ней мыслей прослеживаются в творчестве писателей и поэтов последующих времен. К примеру, всем известна цитата из пьесы Шекспира «Как вам это понравится»:
«Весь мир - театр.
В нем женщины, мужчины - все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль».
А ведь эту мысль впервые сформулировал не Шекспир – Эразм, только в прозаической форме. Исследователи указывают на целый ряд параллелей помимо вышеупомянутой, что, собственно, неудивительно: без Эразма Роттердамского трудно представить себе эпоху Ренессанса.
В книжке 68 коротких главок, каждая из которых посвящена разным темам, иллюстрирующим разные проявления неоспоримого присутствия госпожи Глупости в этом мире. Есть и бытовые зарисовки, и общественная сатира. Последней Эразм уделял в своих сочинениях особенное внимание, обличая сильных мира сего и ядовито высмеивая жадность, обжорство и невежество духовенства.
Борьба против церкви в то время была борьбой против общественного строя, который церковь обожествляла и неразрывной частью которого она сама была. Для того, чтобы возможно было подвергать критике существующие общественные отношения, их следовало лишить ореола святости.
Эразм не сомневался в том, что церковная организация давно и сильно превысила свои полномочия представителей божьих на земле, и выступал против корыстолюбия клириков и усвоенного ими обскурантизма (ограничение распространения знаний в интересах властных кругов - мракобесие, если по-русски), стремясь к тому, чтобы духовная диктатура церкви, тормозящая прогресс, в конце концов была сломлена. Однако церковь приравнивала к вольнодумцам всякого, кто осмеливался высказывать недовольство ее властью, неудивительно поэтому, что многие труды Эразма были признаны церковниками еретическими и запрещены под страхом смертной казни. До самого автора инквизиции добраться не удалось (в те времена так везло далеко не всем), что же касается его книг, особенно «Похвалы Глупости», то их продолжали печатать и читать.
Обличая католичество, Эразм не встал и на сторону протестантизма, отметив, что там, где победила Реформация, «науки умерли», то есть обскурантизм все равно остался при своем. Вероятно, он не относился с доверием ни к одной религиозной конфессии.
В книге Эразма не встретишь ни призывов к действию, ни даже конкретных заключений. Часто он либо заканчивает очередной абзац ироническим вопросом, смещая акценты, либо фраза содержит завуалированную двусмысленность (недаром Эразма называли «королем двусмысленностей»), будя в читателе сомнение, исподволь подводя его к необходимости делать вывод самостоятельно.
Маленькая книжица «Похвала Глупости» (или «Похвальное слово Глупости» - справедливы оба варианта перевода названия) издавалась много раз и издается до сих пор. Она легко читается, искрится меткими остроумными замечаниями и все еще не устарела, хотя в 2014 году ей исполнилось уже 505 лет. Глупость человеческая многогранна и неискоренима, а ее сестры и слуги, составляющие ее свиту – Лень, Лесть, Тщеславие, Себялюбие, Невоспитанность, Разгул и т.п. – по-прежнему обретаются в мире, - как вчера, так, увы, и сегодня. Но, как будто этого мало, следуя выражению одного ученого конца 20-того века, «современный обскурантизм вызывает тени прошлого из могил. Можно подумать, что реакция намерена установить некий «закон сохранения глупости». На фоне модернизированной схоластики и воинствующего мракобесия всяческого толка сатира Эразма сохраняет силу старого, но меткого оружия».
Чтение этих страниц дает заряд оптимизма. Как выразился еще один из комментаторов, «в книге Эразма Роттердамского под лукавой пародийной формой изложения скрывается защита жизнерадостного свободомыслия, направленная против невежества во славу человека и его разума».
Одета Мудрость в шутовской наряд,
Валяет дурака перед народом:
Прослыв не вольнодумцем – сумасбродом,
Глядишь, избегнешь Огненных палат.
Нет счёта бедам, что века подряд
Над человеческим довлеют родом,
Но тщетных мольб, исторгнутых под гнётом,
Смех, пусть сквозь слёзы, лучше во сто крат.
Все вещи в мире два лица имеют.
Взгляни иначе – станет веселее:
Ослы, изображающие львов,
И обезьяны, что в парчу рядятся,
И пышное ничтожество дворцов
От всей души заставят рассмеяться.
03.01.2016
Огненные палаты - в обобщенном значении – трибуналы инквизиции.
Название для чрезвычайных судебных органов, очень точное, если учесть, что их стараниями на костер были отправлены сотни человек, придумали французы (фр. Chambre ardente; в старой Франции в разное время действовало несколько трибуналов Огненных палат).
Выражения, принадлежащие Эразму: «Эти обезьяны, рядящиеся в пурпур, и ослы, щеголяющие в львиной шкуре; пышное ничтожество дворов».
«… не подлежит сомнению, что любая вещь имеет два лица… и лица эти отнюдь не схожи одно с другим. … Снаружи как будто смерть, а загляни внутрь – увидишь жизнь, и наоборот, под жизнью скрывается смерть, под красотой – безобразие, под изобилием – жалкая бедность, под позором – слава, под ученостью – невежество, под мощью – убожество, под благородством – низость, под весельем – печаль, под преуспеянием – неудача, под дружбой - вражда, под пользой - вред…» («Похвала глупости», гл. XXIX)
В пути я дело скуке предпочёл,
Безделку эту написав со тщаньем;
От имени умнейшего прозванье
Для Глупости, дурачась, произвёл,
Трактуя сей особы произвол
Имеющим на мудрость притязанья,
Забаве рад, не ради осмеянья
Пусть даже тех, кто в смехе зло нашёл.
Как нежны уши, как ранимы души
У многих современников, и слушать
Им невтерпёж ни шутку, ни упрёк.
Иль совесть нечиста и втайне гложет?
Но честным и толковым людям прок
Мой труд игривый принесёт, быть может.
20.12.2015
История создания «Похвалы Глупости» связана с еще одним значимым персонажем прошлого - гуманистом и государственным деятелем англичанином Томасом Мором (1478-1535), который был личным другом Эразма. Игра слов, связанная с именем Мора, навела Эразма на мысль ораторствовать от лица Глупости (в переводе на древнегреческий «глупость» - «мория»). Шутка основана на противопоставлении, так как Мор был человеком высокообразованным и прогрессивных взглядов, - по выражению Эразма, уж он-то отстоял от глупости дальше всех.
«Похвала Глупости» была задумана Эразмом по дороге из Италии в Англию, где он остановился в доме Мора, закончив свой необычный труд и посвятив его своему другу – обо всем этом говорится в предисловии, в котором также освещен взгляд самого автора на свое произведение («читатель, не вовсе бестолковый, извлечет отсюда более пользы, чем из иного педантского и напыщенного рассуждения») и заранее озвучен ответ потенциальным критикам и недоброжелателям:
«Найдутся, может быть, хулители, которые станут распространять клевету, будто легкие эти шутки не к лицу богослову и слишком язвительны для христианского смирения; быть может, даже обвинят меня в том, что я… подвергаю осмеянию всех и каждого. … Весьма дивлюсь я нежности современных ушей, которые, кажется, ничего не выносят, кроме торжественных титулов. … кто станет кричать, жалуясь на личную обиду, тот лишь выдаст свой страх и нечистую совесть».
Самих себя публично восхвалять
Не принято среди великих мира.
К услугам их – продажных бардов лира,
Которой всё равно, о чем бряцать.
Бесстыжих пустозвонов этих рать
Преобразит ничтожество в кумира,
Напялит нимб святого на сатира,
Хотя одни рога ему подстать.
И в хоре славословий, без сомненья,
Услышать будет сложно возраженья,
Что сей герой не тот, кем явлен нам:
Не кладезь добродетелей – скотина,
Властитель слабых, раб сильнейших сам,
Ворона в перьях красочных павлина.
13.12.2015
«Удерживаемые ложным стыдом, они [великие и мудрые мира] не решаются выступить сами, но вместо того нанимают какого-нибудь продажного ритора или поэта-пустозвона, из чьих уст выслушивают похвалу, иначе говоря – ложь несусветную. Наш смиренник распускает хвост, словно павлин, задирает хохол, а тем временем бесстыжий льстец приравнивает этого ничтожного человека к богам, выставляет его образцом всех добродетелей, до которых тому как до звезды небесной, далеко, наряжает ворону в павлиньи перья, старается выбелить эфиопа и из мухи делает слона». («Похвала Глупости». Из главы III)
«Что, если какой-нибудь свалившийся с неба мудрец вдруг поднимет крик, уверяя, будто тот, кого все почитают за бога и своего господина, - даже и не человек, ибо по-скотски следует лишь велениям страстей, что он – подлый раб, ибо сам добровольно служит многим и к тому же гнусным владыкам?» («Похвала Глупости». Из главы XXIX)
Христос при жизни был простой бедняк.
Христа в сём мире заступая место,
Верховное священство, как известно,
Живет не тужит среди разных благ.
Иной царя пышнее иерарх,
Алмазам на парчовых ризах тесно,
Но, если разобраться в деле честно,
То здесь концы не сходятся никак.
Спаситель ведь довольствовался малым,
Поэтому как будто не пристало
Святым отцам богатствами владеть.
Однако рассуждение такое
Навряд ли верх способно возыметь –
Князьям ли церкви знаться с нищетою!
19.12.2015
«Папы, кардиналы и епископы не только соперничают с государями в пышности, но иногда и превосходят их. … И вот я спрашиваю: тот [из них], кто поразмыслит… не будет ли вынужден вести жизнь, полную забот и печалей?» («Похвала Глупости». Из главы LVII)
«… подобает ли богатое достояние тем, кто пришел на смену нищим апостолам?» (Из главы LVIII)
«А верховные первосвященники, которые заступают место самого Христа? Если бы они попробовали подражать его жизни, а именно бедности, трудам, учительству, крестной смерти, презрению к жизни… - чья участь в целом свете оказалась бы печальнее?».
(Из главы LIX)
Кто б ни был ты, коль в мире ты живёшь,
Не ведая иного устремленья
Помимо выгод и увеселенья,
Насквозь порочен и виновен сплошь, -
Чем больше натворил, тем слаще ложь,
Что ты грехов получишь отпущенье,
Все скверны обелишь в одно мгновенье,
В церковную копилку бросив грош.
Пожертвуй от щедрот во время службы
На общую свечу и церкви нужды, -
И выкуплена грешная душа.
Ты чувствуешь, насколько легче стало?
Потраченного стоит ведь гроша!
А дальше хоть греши себе с начала.
07.12.2015
«А что сказать о тех, которые якобы искупив свои грехи пожертвованиями на церковь, безмятежно радуются… и тешат себя надеждами на богатство, почести, наслаждения, избыток во всем, вечно цветущее здоровье, долгую жизнь, бодрую старость и, наконец, место в царствии небесном поближе к самому Христу?
…
Иной купец, воин или судья, уделив единый грошик из всего награбленного, верит, что разом обелил скверну своей жизни: все ложные клятвы, грязные похоти, кутежи, драки, убийства, обманы, козни, измены он считает выкупленными и оплаченными, словно по договору, так что при желании впору бы начать новый круг мерзостей». («Похвала Глупости». Из главы XL).
Когда-то слыл пустынником монах,
Дни проводя в глуши уединенья,
Где подвиг воздержанья и смиренья
Вершил вдали от тщетных мира благ.
Но что ж сегодня видим? Нищ и наг
Все также он, достоин уваженья?
Как вышло, что не знает люд сомненья:
С монахом встреча- это скверный знак?
Порочнее мирян монахи ныне,
И жить предпочитают не в пустыне,
И блага мира им милей постов;
Воздержаны в одном – в стремленье к знанью;
Псалмы гнусавя на манер ослов,
Благочестивы только по названью.
28.11.2015
«…так называемые монахи-пустынножители, хотя это прозвище нисколько им не пристало: ведь большинство их далеко от всякого благочестия, и никто чаще «пустынножителей» не попадается вам навстречу во многих людных местах.
…
Они навлекли на себя такую единодушную ненависть, что даже случайная встреча с монахом почитается за худую примету, а между тем сами вполне собою довольны. Во-первых, они уверены, что наивысшее благочестие состоит в строжайшем воздержании от всех наук и лучше всего - вовсе не знать грамоты. Засим, читая в церквах ослиными голосами размеченные, но непонятные им псалмы, они пребывают в убеждении, что доставляют этим великую усладу святым. … Своей грязью, невежеством, грубостью и бесстыдством эти милые люди, по их собственному мнению, уподобляются в глазах наших апостолам». («Похвала Глупости». Из главы LIV)
Комедии подобна наша жизнь:
В ней столько лицедейства и притворства.
Играют люди в честность, в благородство,
Привычные личины нацепив.
Но тот, кто скажет, что спектакль лжив,
Скорей не ум проявит – сумасбродство
И лишь себе добавит беспокойства,
Сложившийся обычай не почтив.
Один закон для пиршеств и для жизни:
Пришёл на пир – так пей, а нет – ты лишний.
Да что об этом долго рассуждать:
Живи, как все, не мудрствуя лукаво,
И продолжай комедию играть,
И не тужи, что не умна забава.
12.12.2015
«Но и вся жизнь человеческая есть не что иное, как некая комедия, в которой люди, нацепив личины, играют каждый свою роль, пока хорег не уведет их с просцениума.
…
Сумасбродом называю я всякого, не желающего считаться с установленным положением вещей и применяться к обстоятельствам, не помнящего основного закона всякого пиршества: либо пей, либо – вон, и требующего, чтобы комедия не была комедией.
Напротив, истинно рассудителен тот, кто, будучи смертным, не стремится быть мудрее, чем подобает смертному, кто снисходительно разделяет недостатки толпы и вежливо заблуждается вместе с нею. Но ведь в этом и состоит глупость, скажут мне. Не стану спорить, но согласитесь и вы, что это как раз и значит играть комедию жизни». («Похвала Глупости». Из Главы XXIX)
Лучшими иллюстрациями к «Похвале Глупости» по праву считаются рисунки Ганса Гольбейна Младшего, современника Эразма Роттердамского.
Штрихами виртуозного пера
Художник набросал по мере чтенья
Занятного на редкость сочиненья
Ряд сценок, проявив таланта дар,
Внеся свой вклад в иллюстративный жанр,
Запечатлев плоды воображенья,
И вдоль, и поперёк без промедленья
Изрисовав печатный экземпляр.
Монахи, короли и скоморохи –
Как будто лики давней той эпохи
Отражены кусочками зеркал.
Святые, черти, люди, звери, птицы
И сам мудрец, что книгу написал,
Проходят перед нами вереницей.
01.01.2016
С Гансом Гольбейном Младшим Эразм познакомился в Базеле. Он заказал художнику свой портрет, а кроме того Гольбейн проиллюстрировал для него «Похвалу Глупости», набросав на полях страниц печатного экземпляра 1514-того года издания 82 зарисовки по непосредственным впечатлениям от прочтения книги. Эти маленькие работы первоначально не предназначались для печати, зато теперь нам трудно представить произведение великого гуманиста без ярких и острых рисунков Гольбейна. На первой странице книги художник изобразил Глупость-Морию в шутовском колпаке, произносящую свою речь с трибуны перед публикой.
Эразм рекомендовал Гольбейна Томасу Мору, лорду-канцлеру короля Генриха VIII. Художник переехал в Англию и с тех пор писал портреты короля и его придворных.
Гольбейн неоднократно портретировал Эразма Роттердамского, а также Томаса Мора и других известных людей той далекой эпохи.
Томас Мор, хотя и был приближенным самого короля, однако в истории прославился (собственно, подобно Эразму из Роттердама), в качестве автора одной, но знаковой книги. В случае Мора эта книга еще более известная, чем творение Эразма, поскольку ее название сделалось нарицательным – речь идет о книге «УТОПИЯ» («Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия», 1516 год).
Обличая на страницах книги глубочайшую несправедливость современного жизнеустройства (заговор богатых против всех членов общества), Мор приходит к выводу, что создание общества всеобщего благоденствия возможно при отмене частной собственности, обязательном труде для всех, равенстве полов, соблюдении терпимости ко всем религиям, усовершенствовании системы образования и ясном понимании того, что война – это поистине зверство. Утопию по задумке Мора возглавляет король, но все административные должности выборные и могут быть заняты каждым из граждан, то есть налицо торжество демократии.
Ужасен мир – в нем голод и война
При беспощадном деспотизме власти
Всё множат жертвы – сердце рвут на части
Страданья тех, чья в бедности вина.
И странно ли, что в злые времена
Забрезжила на фоне всех напастей
Мечтой о лучшей доле, общем счастье
Утопия – чудесная страна.
В ней все равны в труде и в достоянье
И равно благоденствуют, и знанья
Доступны всем, невежд развеяв вздор.
В ней короли и те демократичны.
Увы, хотя века прошли с тех пор,
Утопия всё также утопична.
03.01.2016
Цитаты из книги Эразма Роттердамского «Похвала Глупости» приведены по изданию 1983 года.
Москва, «Художественная литература», перевод с латинского П.Губера, предисловие Л.Пинского.
В 2011 году под эгидой ЮНЕСКО отмечается 500-летие первого издания книги Эразма Роттердамского "Похвала глупости".
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Эразма Роттердамского (1523, London, National Gallery)
Эразм Роттердамский (Erasmus Roterodamus), Дезидерий (Desiderius) (28.10.1469, Роттердам, — 12.7.1536, Базель), нидерландский ученый, писатель, гуманист; редактор и переводчик античной классики; первый издатель Нового Завета на греческом языке; сатирик. виднейший представитель северного Возрождения. (В различных источниках можно встретить и другие варианты года его рождения — 1467 или 1465).
Отец его, принадлежавший к одной из бюргерских фамилий городка Гауда (на перекрестке дорог Роттердам-Амстердам и Гаага-Утрехт), увлёкся в юности одной девушкой, дочерью лекаря из Севенбергена, которая отвечала ему взаимностью. Родители, предопределившие сына к духовной карьере, решительно воспротивились вступлению его в брак. Влюблённые, тем не менее, сблизились и плодом их связи был сын, которому родители дали имя Гергард, то есть желанный, — имя, из которого, путём обычной в ту пору латинизации и грецизации, был впоследствии образован его двойной литературный псевдоним Desiderius Erasmus, заставивший забыть его настоящее имяон воспитывался в Голландии - сначала в Гауде, а затем в школе монашествующих «братьев совместной жизни» в Девентере . Там он познакомился с сокровищами классического наследия, вновь открытого в Италии. В четырнадцать лет лишился отца и матери, Это, усугублённое печатью незаконнорожденного, предопределило некоторые черты его характера — робость, граничившая подчас с трусостью, некоторая доля скрытности. Он понимал — с таким наследством ему будет недоступна общественная карьера. Поэтому вскоре, после некоторых колебаний, проучившись некоторое время в школе в Буа-ле-Дюк , поддался на уговоры своего опекуна и постригся в монахи. Без особой охоты принеся обеты, провел шесть лет в монастыре августинцев в Стейне близ Гоуды, выкраивая время для самообразования и ревностного изучения античной классики. Около 1493 г. ему было позволено оставить монастырь, чтобы исполнять должность латинского секретаря при епископе Камбрейском, который отпустил его в Париж на учебу. Создавая впечатление погруженности в средневековое богословие, он между тем увлеченно изучал латинскую литературу, занялся греческим. В 1499 г. побывал в Англии вместе со своим учеником-англичанином, в Оксфорде познакомился с кружком ученых мужей, заинтересованных в «Новой учености», т.е. возрождении классических древностей; в кружке задавали тон Д.Колет , будущий настоятель собора св. Павла, и Т.Мор .
Он сдружился здесь с принцем Генрихом, будущим королём Генрихом VIII . Вернувшись из Англии в 1499 году, Эразм ведёт некоторое время кочевую жизнь — последовательно посещает Париж, Орлеан, Лувене, Роттердам. По возвращении в Париж в 1500 г. Эразм Роттердамский опубликовал свою первую книгу, Пословицы (Adagia), собрав в небольшом томике латинские и греческие изречения из различных источников.
Massys. Portrait of Erasmus of Rotterdam (1517, Rome, Galleria Nazionale d’Arte Antica)
С этого времени Эразм упорно трудился ради двоякой цели: возвращение греко-латинских авторов из забвения, в коем они пребывали в эпоху Средневековья, и возврат к раннехристианским идеалам, для чего необходимо было восстановить и опубликовать достоверный текст Нового Завета и творения отцов Церкви. Эразм был скорее моралистом, нежели богословом, и поэтому его поучение современникам основывалось не столько на догме, сколько на самом слове Христа. Мечтая о преображении Римской церкви, он не принял реформ, начатых Лютером . Всякую войну Эразм полагал несовместимой с поведением христианина, гибельной для интеллектуальной и духовной жизни.
Соответственно, сочинения Эразма распадаются на две категории: наряду с научными трудами он создал своеобразнейшие книги, словно рассчитанные на вкусы попроще, как, например, Похвала Глупости (Morie Encomium Stultitiae Laus, 1511) и Домашние беседы (Colloquii, 1519). В промежутке между этими двумя полунаучными, полупопулярными сочинениями вышло несколько успешных переизданий Пословиц. Эразм работал быстро и много, огромное собрание его трудов, хотя и написанных только по-латыни и пронизанных античным мироощущением, хорошо передает вольный дух их творца, его неповторимую личность. У него было много друзей, и он оставил множество любопытных и зачастую забавных писем; из них уцелело свыше двух тысяч.
Несколько лет после первой публикации Пословиц он провел в нужде, в разъездах между Парижем и Нидерландами, упорно осваивая греческий язык. В 1503 г. Эразм выпустил в свет Кинжал (Наставление) христианского воина (Enchiridion Militis Christiani), который не вписывается в ряд его популярных сочинений, потому что тут нет ни остроумия, ни сатиры - одна лишь серьезная аргументация. Эразм призывал упростить христианство, убеждая, что «буква убивает, а дух животворит», а религия - не соблюдение определенных обязательств или выполнение обрядовых условностей, но внутреннее самосовершенствование.
В 1506 г. ему наконец удалось съездить в Италию , получить докторскую степень в Турине и провести около года в Венеции, где в 1508 он издал дополненную редакцию Пословиц. В 1509 г. он посетил Рим. В Италии Эразм встретил почётный, местами восторженный приём. папа в знак особого своего благоволения к Эразму, дал ему разрешение вести образ жизни и одеваться сообразно обычаям каждой страны, где ему приходилось жить. Из Италии он уехал в Англию, по приглашению друзей, связывавших с воцарением Генриха VIII надежды на расцвет гуманизма. В Лондоне Эразм остановился у Мора и набросал забавный очерк мира - знаменитую Похвалу Глупости . В 1511 г. она была напечатана в Париже и скоро принесла автору европейскую славу. Несколько лет он провел в Кембридже , исполняя с 1511 г. по 1514 г. обязанности профессора греческого языка в Куинз-колледже. С 1506 г., поддержанный Колетом, лелеял мысль об издании греческого текста Нового Завета ; в 1516 г. такой текст был напечатан в Базеле. Эразм располагал не самыми лучшими рукописями, и в базельской редакции Нового Завета есть ошибки, но тем не менее это издание (которому сопутствовал новый перевод на латынь) стало первым в своем роде и заложило основы новейшей библейской критики. Большинство богословов тогдашнего времени продолжало следовать в своих курсах средневековому, схоластическому методу, который сводил всю богословскую науку к изучению трактатов Дунса Скота, Фомы Аквинского и ещё нескольких излюбленных средневековых авторитетов. Характеристике этих адептов схоластического богословия Эразм посвятил несколько страниц в своей «Похвале Глупости».
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Эразма (1523, Paris, Musйe du Louvre)
Спустя четыре года, ссылаясь на неприветливый и нездоровый климат Англии, в 1513 году Эразм отправился в Германию. Два года, проведённые им здесь, были двумя годами нового путешествия по всей Германии. Здесь он познакомился с Ульрихом Цазием . Но скоро его потянуло в Англию, куда он снова отправился в 1515 году. В следующем году он опять перекочевал на континент, и уже навсегда.
На этот раз Эразм нашёл себе могущественного мецената в лице императора Священной Римской империи Карла Испанского (будущего императора Карла V ). Последний пожаловал ему чин «королевского советника», не связанный ни с какими реальными функциями, ни даже с обязанностью пребывания при дворе, но дававший жалованье в 400 флоринов. Это создало для Эразма вполне обеспеченное положение, избавлявшее его от всяких материальных забот, и предоставило возможность всецело отдаться своей страсти к научным занятиям. С этих пор, действительно, научная и литературная продуктивность Эразма усугубляется. Новое назначение, однако, не заставило Эразма отказаться от своей непоседливости — он побывал в Брюсселе, в Лувене, в Антверпене, во Фрейбурге, в Базеле.
Дюрер. Портрет Эразмуса. (c. 1520, Paris, Musйe du Louvre)
Он никогда не отличался крепким здоровьем, все чаще его осаждали недуги, однако он продолжал поразительно много работать. Он издал или перевел огромное количество античных и патристических произведений, в т.ч. таких авторов, как Аристотель, Цицерон, Демосфен, Лукиан, Ливий, Светоний, Овидий, Плавт, Плутарх, Теренций, Сенека; творения таких отцов Церкви, как Амвросий, Афанасий, Августин, Василий, Иоанн Златоуст, Иероним и Ориген. Эразм продолжал вносить дополнения в Пословицы и Беседы, ярко и самобытно запечатлевшие жизнь в 16 в. Им также написано множество небольших трактатов на различные темы, в т.ч. об изучении языков и методах преподавания, о правильном произношении греческих и латинских слов, о воспитании князей, о поклонении Цицерону итальянских гуманистов, о восстановлении единства Церкви и необходимости мира. Огромным успехом пользовался томик пересказов некоторых пассажей Нового Завета. Эразм сочинял стихи, некоторыми его молитвами пользуются до сего дня. Кроме этой поражающей своим масштабом работы, он непрестанно полемизировал, отстаивая и разъясняя свою позицию. До конца дней он подвергался нападкам с обеих сторон: крайние реформаторы считали его едва ли не отступником, тогда как ортодоксы винили Эразма в «высиживании того яйца, из которого вылупился Лютер». Но Эразм остался с Церковью, враждебно относясь к расколам и держась своих собственных воззрений в гуще неистовой религиозной смуты, омрачившей его последние дни.
Ганс Гольбейн Младший, портрет Эразма Роттердамского, 1530 (1530, Parma, Galleria Nazionale)
Лишь в последние годы своей жизни он окончательно утвердил свою осёдлость в Базеле , где и окончил дни свои; он умер в ночь с 11 на 12 июля 1536 года .
Личность Эразма многогранна, и все ее грани оказали весомое воздействие на европейскую мысль. Современники видели в нем гуманиста, социального реформатора, острослова и реставратора библейских текстов. В 18 в. более всего ценили его Похвалу Глупости и славили ее автора как предтечу рационализма; 19 в. превозносил миролюбие Эразма, его терпимость, а 20 в. вчитался в его письма и открыл в этом великом писателе одного из самых человечных мыслителей.
Ганс Гольбейн Младший. Портрет Эразма Роттердамского,(1532, Basel, Kunstmuseum)
Сохранившаяся обширная переписка Эразма блещет афоризмами.
Вежливость порождает и вызывает вежливость
Иметь много друзей — значит не иметь ни одного
Лишь немногие, чье подлое благополучие зависит от народного горя, делают войны
Любовь — это единственный способ, которым мы можем помочь другому человеку
Людьми не рождаются, а воспитываются
Привычку может победить только другая привычка
Победа достается тому, кого не принимают всерьез
В стране слепых одноглазый — уже король
Германец по своей принадлежности к империи, голландец по крови и по месту рождения, Эразм менее всего был похож на голландца по своему подвижному, живому, сангвиническому темпераменту, и, может быть, именно потому так скоро отбился от своей родины, к которой никогда не обнаруживал никакого особенного влечения. Германия, с которой его связывало подданство «императору», и в которой он провёл большую часть своей скитальческой жизни, не стала для него второй родиной; немецкий патриотизм, которым было одушевлено большинство германских гуманистов, остался совершенно чужд Эразму, как и вообще всякий патриотизм. Германия была в его глазах его родиной не более, чем Франция, где он провёл несколько лучших лет своей жизни. Сам Эразм относился вполне безразлично к своей национальности. «Меня называют батавом, — говорит он в одном из своих писем; — но лично я в этом не вполне уверен; очень может быть, что я голландец, но не надо забывать, что я родился в той части Голландии, которая гораздо ближе к Франции, чем к Германии». В другом месте он выражается о себе не менее характерным образом: «Я вовсе не хочу утверждать, что я — француз, но не нахожу нужным и отрицать этого». Можно сказать, что настоящей духовной родиной Эразма был античный мир, где он чувствовал себя, действительно, как дома. Настоящим родным языком был для него латинский язык, которым он владел с лёгкостью античного римлянина. По латыни он говорил гораздо лучше, чем на своём родном голландском наречии и на языках немецком и французском. Характерно и то, что под конец жизни Эразм, после долгих скитаний по свету, избрал местом постоянной оседлости имперский город Базель, имевший, по своему географическому и политическому положению и по составу своего населения, международный, космополитический характер.
Дюрер А. Erasmus of Rotterdam (1526, Washington, National Gallery of Art)
"Похвала глупости" (либо Похвальное слово Глупости, лат. Moriae Encomium, sive Stultitiae Laus) — сатира Эразма Роттердамского. Самое известное из сатирических произведений Эразма Роттердамского, благодаря которым научно-литературная деятельность его получила широкое общественное значение и обусловила его выдающееся место не только в истории литературы, но и во всеобщей истории. Это небольшое сочинение по словам автора было написано от нечего делать — во время продолжительного, при тогдашних путях сообщения, переезда его из Италии в Англию в 1509 году.
Иероним Босх. Корабль дураков (лентяев), (1495-1500)
Сатира написана в жанре иронического панегирика, что было обусловлено сочетанием двух тенденций, характерных для эпохи Возрождения: обращение к античным авторам (поэтому панегирик) и дух критики общественного уклада жизни (поэтому иронический).
Евросоюз значимость "Похвалы глупости" отметил выпуском юбилейных монет в 2009 и в 2011 годах, приурочив к 500-летию написания книги (1509) и ее издания (1511).
500-летие первого издания книги отмечается в мире под эгидой ЮНЕСКО.
Сам Эразм смотрел на это своё произведение, как на литературную безделку, — но своей литературной знаменитостью и своим местом в истории он обязан этой безделке во всяком случае не в меньшей степени, чем своим многотомным учёным трудам. Большая часть последних, сослужив в своё время службу, давным-давно опочили в книгохранилищах, под толстым слоем вековой пыли, в то время как «Похвала Глупости» продолжает до сих пор читаться, сравнительно немногими в латинском подлиннике, но, можно сказать, всеми в переводах, имеющихся в настоящую пору на всех европейских языках (в том числе и на русском), и тысячи образованных людей продолжают зачитываться этой гениальной шуткой остроумнейшего из учёных и учёнейшего из остроумных людей.
Со времени появления печатного станка это был первый случай поистине колоссального успеха печатного произведения. Изданная в первый раз в 1511 году, сатира Эразма Роттердамского выдержал в несколько месяцев до семи изданий; всего при жизни автора она была переиздана в разных местах не менее 40 раз. Изданный в 1898 году дирекцией университетской библиотеки в Генте (Бельгия) предварительный и, следовательно, подлежащий дополнению список изданий сочинений Эразма Роттердамского насчитывает для «Похвалы Глупости» более двухсот изданий (включая переводы).
С книгой "Похвала глупости" связаны имена еще двух известнейших людей своего времени - Томаса Мора и Ганса Гольбейна Младшего.
Эразм Роттердамский "Похвалу глупости" посвятил своему другу Томасу Мору.
Томас Мор (1478—1535) - английский гуманист и политический деятель.
Гольбейн Ганс Младший. Томас Мор
С 1504 г. член оппозиции в парламенте, 1529 г. лорд-канцлер, после разрыва Генриха VIII с Римом 1532 г. сложил свое звание. В 1535 году за отказ признать церковное главенство короля обезглавлен. В своем знаменитом политическом романе “Утопия” (1516) пишет резкую сатиру на Англию времен Генриха VIII, намечает план реформы общественного строя и воспитания в духе гуманных идей Возрождения.
Cowper Frank Cadogan. Erasmus and Thomas More Visit the Children of Henry VII at Greenwich, 1499 (1910, London, The Houses of Parliament)
Гольбейн (Хольбейн), Ганс Младший (Holbein, Hans der Jungere). Родился зимой 1497—1498, Аугсбург — скончался 1543, Лондон.
Гольбейн Ганс Младший. Автопортрет (1542, Галерея Уффици)
Немецкий живописец и график эпохи Возрождения. Учился у отца — живописца Ганса Гольбейна Старшего. В 1515—1517 вместе с братом Амброзиусом — подмастерье у живописца Г.Гербстера в Базеле. В 1518—1519, по-видимому, совершил поездку в Северную Италию (Ломбардия, Милан). С 1519 вступает в гильдию живописцев и заводит собственную мастерскую в Базеле, где остается до 1526. В конце 1523 — начале 1524 поездка по ряду городов Франции (Лион, Авиньон, Амбуаз и др.). В 1526—1528 и с 1532 до конца жизни работал в Лондоне. С 1536 — придворный художник английского короля Генриха VIII.
Блистательный портретист и рисовальщик Гольбейн начал свой творческий путь серией выполненных в свободной, несколько гротескной манере рисунков пером на полях печатного экземпляра трактата Эразма Роттердамского Похвала Глупости (1515, Базель, Кабинет гравюр) (всего 82 рисунка).
Folly in the Pulpit (no. 1)
A Scholar Treads on a Market Woman"s Basket of Eggs (no. 3)A Scholar Treads on a Market Woman"s Basket of Eggs
Sertorius and the Example of the Horses (no. 15)
Stag Hunt (no. 24)
A Fool Prays to St Christopher (no. 26)
Apelles Paints Aphrodite, revised in black by another hand (no. 32)
Two Women Dedicating Candles Before an Image of the Virgin (no. 54)
A Mathematical Scholar (no. 41)
A Theologian (no. 42)
Mars and Venus Caught in Bed by Vulcan (no. 43)
A Donkey Sings to the Accompaniment of a Harp, by Ambrosius Holbein (no. 55)
A Scholar at his Writing Desk, by Hans Holbein the Younger (no. 64)
Loading...