3 476 0
Начало 20 века ознаменовалось в русской литературе возникновением различных течений, одним из которых являлся футуризм. Поэт Владимир Маяковский , чье творчество в этот период было известно лишь небольшому кругу почитателей, также причислял себя к представителям данного направления. Футуризм стал вызовом обществу, проповедуя полное игнорирование поэтических канонов, и силу словесного образа возводя в абсолют, даже в ущерб смысловой нагрузке.
Игра слов также является отличительной особенностью футуризма, и проследить ее можно на примере стихотворения Владимира Маяковского , созданного в 1912 году. Предположительно, это произведение является поэтическим ответом итальянским футуристам, которые незадолго до этого приняли свой манифест, написанный в рифмованной форме поэтом Филиппо Маринетти. Который Маяковский до конца не разделял, считая, что так называемый «телеграфный стиль» хоть и привносит в поэзию определенную новизну и остроту, но неприемлем в лирике. Поэтому в стихотворении «Ночь» используется лишь одна догма футуристов, которая гласит, что лингвистические эксперименты являются будущим поэзии, классика которой является закостенелой и консервативной.
В первых строчках этого произведения рисует образ ночного города, который сравнивает с игорным домом. Однако догадаться об этом можно лишь по намекам. Таким образом, автор словно бы составляет поэтическую шараду, предлагая каждому читателю найти не нее собственный ответ. В качестве подсказок используются цвета, среди которых белый символизирует день, багровый – закат, который «отброшен и скомкан», зеленый – сукно игорного стола. И лишь во второй половине первого четверостишья поэт дает ответ на загадку, отмечая, что «черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты». Это означает, что наступил вечер, и в окнах городских домов зажегся свет.
Далее Маяковский изображает толпу, которая, по-видимому, символизирует почитателей творчества поэта, пришедших на его выступление. К публичному чтению своих стихов автор относится с определенной долей скептицизма и настороженности, считая, что обнажая душу перед толпой, рассчитывать на взаимопонимание не стоит. Поэтому для него она – «пестрошерстая быстрая кошка», которая просачивается через двери в зал, рассчитывая поднять настроение, послушав очередные стихи поэта. Для публики творчество Маяковского – не более, чем светское развлечение. Поэтому, покидая зал, в котором, судя по всему, только что читал свои стихи поэт, и, уходя в ночь, каждый хочет через дверь «протащить хоть немножко громаду из смеха отлитого кома».
На фоне этой праздничной толпы Маяковский ощущает себя одиноким и никому не нужным. Даже тот факт, что кто-то дергает его за одежду, пытаясь о чем-то поговорить, вызывает у поэта ощущение пустоты и безысходности. В итоге, чтобы не испытывать этого унизительного и опустошающего чувства, автор «в глаза им улыбку протиснул». И – остался наедине со своими мыслями и чувствами, в то время как «пугая ударами в жесть, хохотали арапы, над лбом расцветивши крыло попугая».
В этом стихотворении Маяковский явно противопоставляет себя окружающему миру, отмечая, что говорит с ним фактически на разных языках. И это осознание по-настоящему угнетает автора, который понимает, что в огромном городе он вот-вот затеряется в пестрой ночной толпе, которая поглотит его без сожаления и унесет по безмолвным улицам. Даже не поинтересовавшись, что именно автор испытывает в данный момент и чего ожидает от жизни, которая решила повернуться к нему спиной.
Ранние стихи Владимира Маяковского причислялись им самим к популярному в те года течению футуризма. Футуристы противопоставляли свое творчество классическим поэтам, отбрасывали шаблоны и пытались продемонстрировать важность созерцательной составляющей и силу создаваемого ими словесного образа.
Сам Маяковский считал их, так называемый, “телеграфный стиль” чересчур “экстравагантным” и, в силу понятных причин, - неприемлемым в поэтической лирике. Однако, ему импонировала экспрессия футуристов, и это превосходно проглядывается
В его стихотворении “Ночь”.
В первых же строках автор рисует силуэтный образ ночного города. В раннем творчестве Владимира Маяковского тематика города и городской жизни отождествляется с жутким одиночеством. Правда, город здесь сравнивается с неким игральным заведением - происходит противопоставление багрового заката и зеленого сукна игрального стола. Он намекает, что в данный момент происходит некая игра, притворство, возможно даже плутовство, именно это подразумевают слова “толпа - пестрошерстая быстрая кошка”.
Очевидно, что поэт демонстрирует толпу, пришедшую на его выступление.
Сам Маяковский относиться к чтению стихов перед аудиторией с некоторым скепсисом, поскольку глупо рассчитывать, что тебя поймут и хоть кто-нибудь сумеет разгадать смятение души, “распинающегося публично”.
Толпа собралась потехи ради - развлечься, скоротать несколько часов, в то время, как поэт пытается повествовать о вещах, тревожащих душу. И вот, Маяковский чувствует себя посторонним. Он решительно не вписывается в это скопление любопытных, и даже когда его одергивают, чтобы завязать беседу или полюбопытствовать о чем-либо, ему удается лишь протиснуть улыбку, после чего он все так же остается наедине с самим собой.
В этом произведении еще нет особенно ярких словесных экспериментов, еще нет бойкой ритмики и завлекающей рифмы, но зато здесь уже прослеживается жуткая динамичность, которая подхватывает с первых слов и не отпускает до тех пор, пока читатель не окунется в стихотворение сполна.
Стихотворение «Ночь» Маяковского. Анализ.
Разговор о лирике раннего Маяковского обычно начинают со стихотворения «Ночь», того самого, о котором поэт писал в своей биографии как о «первом профессиональном». О чём же «Багровый и белый … »?
Понять поэта обывателю с примитивным, нехудожественным мышлением сложно, и зачастую «заумь» ничего, кроме раздражения, не вызывает, хотя в общем-то начало стихотворения достаточно ясно. Цвета дня уходят, отступают на задний план. Зелёное сумеречное небо, зажигаются звёзды, «синие тоги» на зданиях …
Но уже во второй строфе возникает не всегда понятный образ: «И раньше бегущим, как жёлтые раны, / огни обручали браслетами ноги … » Что увидел здесь поэт? Ведь Маяковский — художник, не выносящий «красивенького», И он очень точен в каждой изображаемой детали.
Рассказывают о его диалоге с Давидом Бурлюком по поводу строчки из стихотворения «Из улицы В улицу»: «Фокусник рельсы тянет из пасти трамвая». На замечание Бурлюка, мол, трамвай должен пожирать рельсы, Маяковский ответил: «Давид, ты не там стоишь. Ты встань на заднюю площадку и посмотри!» Так как же появились эти «браслеты» на ногах?
Понятно, что это свет. Но где источник этого света? Ни луна, ни уличные фонари не могут «обручать браслетами ноги» — они дают рассеянный свет, а здесь «браслеты», узкая полоска света. В современном городе этого уже нет, но это Москва
1912 года, Москва Гиляровского! И свет этот свет из подвальных окон, только самым краешком поднимающихся над землёй, конечно, это мелочь и к пониманию идеи стихотворения относится достаточно опосредованно, но как важны подчас и интересны всякие «неважности»!
Мы вместе с поэтом, пройдя по московским окраинам, выходим в центр города. Фешенебельные рестораны, дорогие магазины, радостная, счастливая, разряженная публика:
Толпа, пёстрошёрстая быстрая кошка,
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Замечательный образ — толпа-кошка!
у Маяковского слово зачастую многозначно и создаёт образ на уровне подсознания, ассоциации. Пёстрая толпа — «пёстрошёрстная» кошка. Но это только первый слой. Кошка — какая она? Грациозная, гибкая (поэтому толпа и плывёт, извиваясь»), мягкая, «домашняя» — и в ту же секунду хищная, агрессивная, подчинённая никому не понятным инстинктам.
А теперь попробуем представить себе восемнадцатилетнего юношу, нищего, оборванного, но с претензией на неоценённую гениальность, рвущегося к признанию, не чуждого эпатажу; в котором соединяется подсознательный страх быть не таким, как все, и тут же нежелание быть таким, как все. И всё это накладывается на стремление любить и быть любимым — одновременно с мальчишеской закомплексованностью.
Подчас может быть интересно сопоставление с некоторыми явлениями современной молодёжной культуры, ведь в сознании школьников часто возникает разрыв между изучаемым произведением и окружающей его действительностью.
В одной из композиций Вячеслава Петкуна есть строки: «Иду навстречу цветным витринам, мимо проплывают дорогие лимузины; в них женщины проносятся с горящими глазами, с холодными сердцами, с золотыми волосами».
Такой же «город сказка, город мечта» предстаёт и перед лирическим героем Маяковского. Да и если разобраться, два поэта пишут об одном и том же. Самая, пожалуй, сложная — последняя строфа, и особенно её последние две строки:
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
Именно в этой строфе ключ к пониманию всего стихотворения. Здесь и мимолётно брошенный взгляд разодетой в меха красавицы, выходящей в сопровождении разжиревшего богача из авто, взгляд, где сочетается чувственный интерес и презрение к нищему оборванцу, и ответный — поэта, соединяющий презрение к «смотрящей устрицей из раковины вещей» со страстностью, что сродни злобе.
Интересен глагол «протиснул», содержащий в себе некое указание на сопротивление, поэт словно пробивается в мир, чуждый ему. Но мир этот не приемлет «грубого гунна», и «бабочка поэтиного сердца» раздавлена. Что же произошло с героем в финале стихотворения? Что это за арапы с крылом попугая надо лбом, почему они «хохочут ударами в жесть»?
Вернёмся к своего рода видеоряду, созданному поэтом. В московских дорогих заведениях начала века проявлялись несколько стилей, и среди них доминировали два: классический, старорусский, с седобородым привратником в медалях, и модерн, привлекающий необычайным, экзотикой, где швейцарами служили молодые арапы в шапочках, украшенных яркими перьями.
Задача же швейцара — «держать И не пущать», отсекать нежелательные элементы, разрушающие иллюзию безмятежности жизни, и перед странным молодым человеком в жёлтой блузе захлопываются двери в сияющий огнями мир.
Та же тема конфликта лирического героя и окружающего его мира звучит не только в этом стихотворении. Вот, к примеру, «Ничего не понимают». Снова «странная» строка: Вошёл к парикмахеру, сказал -спокойный:
«Будьте добры, причешите мне уши!» Что здесь, просто эпатаж читающей публики? Попробуем задать вопрос, а что такое «парикмахер», что он делает?
Конечно, стрижёт, делает красивыми, иначе говоря, приукрашивает, выравнивает, срезая вихры, неровности, шероховатости, нивелирует, «стрижет всех под одну гребенку». -Парикмахер» — общество, которое ставит человека в определённые рамки, тесные для лирического героя, он не такой, как другие, он -непричёсанный-, у него уши торчат!
И всё же он стремится быть понятым и принятым миром, И если для этого нужно «быть причёсанным», он попробует! Но вот реакция общества: «Гладкий парикмахер сразу стал хвойный, / лицо вытянулось, как у груши … » Слово «гладкий» В русском языке весьма многозначно. Это и «ровный», «нешероховатый», и «упитанный», «дородный», «сытый», отсюда ассоциации с розовым. (У Бунина в «Антоновских яблоках» старостиха гладкая, как холмогорская корова.)
А «хвойный» — явно антоним «гладкого»: зелёный, колючий, игольчатый, ощетинившийся. Мир сытых и самодовольных буржуа не приемлет лирического героя, в сознании обывателя он шут, клоун, «рыжий». «Дряблая редиска» их голов не может понять и принять не похожего на них человека.
Да, поэт-футурист крамольно эпатажен, и об этом уже столько сказано, что стало просто общим местом. Много лет назад некая учительница словесности серьёзно недоумевала в одном профессиональном издании, как можно заниматься в школе Маяковским, который написал: «Я люблю смотреть, как умирают дети». Разумеется, в раннем творчестве есть и такие, далеко не лучшие и даже отталкивающие (как эта) строки, где эпатаж становится не только безнравственным, но просто диким.
И всё-таки надо изучать раннего Маяковского, чтобы помочь увидеть в поэте не только «агитатора, горлана, главаря», но и удивительно близкого современному молодому человеку художника, в чьих стихах он увидит себя.
В 1917 году в творчестве В. В. Маяковского еще не доминировали революционные идеи, и в своих произведениях он провозглашал полный отказ от привычных поэтических образов. Ночь всегда вызывала у поэтов неоднозначные чувства. Для некоторых она была притягательна и хранила множество тайн. Другие считали, что это пора сомнений и страхов, рассеивающихся с наступлением утра. В стихотворении Маяковского "Ночь", анализ которого представлен ниже, это время суток олицетворяет человеческие пороки, притворство. В нем описывается город, в котором все люди жаждут власти и богатства.
Направление произведения
В анализе "Ночи" Маяковского нужно обязательно отметить, что произведение относится к популярному тогда направлению футуризму. Его поклонники противопоставляли свое творчество приверженцам классицизма. Они возвели в абсолют образность слова, иногда даже пренебрегая его смысловой составляющей.
Маяковскому импонировала экспрессия футуристов, но их стиль он считал неподходящим для написания лирических стихотворений. Хотя яркость и некую эпатажность образов в описываемом стихотворении можно наблюдать.
Образ игорного дома
Делая анализ "Ночи" Маяковского, нужно раскрыть один из важных образов стихотворения - игорный дом. Это символ праздности, разврата городских жителей, любителей легких денег. Для таких людей ночь - это не загадочное время суток, когда можно задуматься о смысле бытия.
Для них это время, когда можно попытаться стать богаче, когда можно притворяться и быть тем, кем хочется. Как же читатель может понять, что речь идет об игорном доме? Строка "в зеленый бросали горстями дукаты" подразумевает сукно, а дукаты - это монеты или фишки, которые игроки получали, сделав нужную ставку.
Многие непонятные на первый взгляд эпитеты подчеркивают названный образ. Например, под "синими тогами" поэт мог иметь в виду то, что все административные здания и другие учреждения, работающие днем, закрывались в ночное время, уступая места увеселительным заведениям.
Возможно, что под игорным домом поэт имел в виду не казино, а сравнение ночи с притворством, некой игрой. Люди, отправляясь развлекаться, надевали маски и праздно проводили время, не пытаясь увидеть и понять красоту ночного времени суток.
Образ толпы
Также в анализе "Ночи" Маяковского следует отметить, что не менее важным образом является толпа. Ее поэт сравнивает с "пестрошерстой быстрой кошкой". Ночью развлекались богатые слои населения, дельцы и другие представители буржуазии.
Понятие пестрошерстости создает впечатление праздных людей, готовых веселиться всю ночь. Таким личностям ничего не нужно, кроме денег, они тщеславны, они фальшивы. Люди стремятся взять себе побольше с этого притворного праздника счастья.
Главная тема стихотворения
В анализе "Ночи" Маяковского главная тема - это одиночество поэта среди разгульной толпы. Лирический герой отмечает, что на городских улицах уже главенствует не таинственная и прекрасная ночь, а наступает время разврата и притворства. Но не нужно забывать, что такой она стала лишь из-за людей.
Герой понимает все это, но не находит среди пестрой толпы единомышленников. Общество пришло в упадок, и никто этого не замечает. И поэтому герой чувствует себя беспомощным, и даже фонари для него не способны рассеять ночной сумрак.
Но он не оставляет попыток достучаться до толпы, надеясь увидеть, что хоть кто-то осознает упадок общества. Увы, людям неинтересны его размышления, они не хотят усложнять себе жизнь. Они продолжают безудержно веселиться, не замечая героя.
Другие характеристики произведения
В анализе стиха Маяковского "Ночь" нужно отметить, что большую роль здесь играют художественные средства выразительности. Поэт использует яркие эпитеты, метафоры и необычные сравнения, которые не всегда понятны читателям. Но это соответствует футуристическому направлению.
Стихотворение написано дактилем, трехсложной стопой, в которой ударным является первый слог. Способ рифмования - перекрестный. Это основные характеристики звуко-ритмической структуры произведения.
В стихотворении поэт описывает ночной город, его причудливый пейзаж. В отличие от приверженцев классицизма, для него ночь не была источником вдохновения и восхищения. Владимир Владимирович видел, как многие степенные и уважаемые люди с наступлением тьмы становятся другими - теми, кому нужны только деньги и развлечения.
Кстати, интересно и то, что образ арапа - это не просто дополнение к облику ночного города. В то время казино часто нанимали темнокожих людей как швейцаров, чтобы привлечь больше публики.
В кратком анализе "Ночи" Маяковского нельзя не упомянуть и о том, что в стихотворении еще нет смелых экспериментов с рифмами и образами, присущих поэту, но строки отличаются динамичностью. А экспрессия и непонятные метафоры добавляют произведению особенной выразительностью, свойственной футуристам. В то же время поэт старался, чтобы смысловая составляющая не терялась.
Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа - пестрошерстая быстрая кошка -
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул, пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
Ранний Маяковский - это поэт города. Пейзаж в его стихах - это почти всегда городской пейзаж. Но «адище города» (название его стихотворения 1913 года) и «крохотные... адки» - лишь частные образы общего неблагополучного, катастрофичного мира, открывающегося поэту. Город Маяковского явился из мертвого хаоса, он отторгает и уничтожает человека.
Тема города стала центральной и в стихотворении «Ночь». С первых его строк чувствуется, что их создавал не только поэт, владеющий поэтическим языком, но и живописец, владеющий кистью и колоритом:
Багровый и белый отброшен и скомкан, в зеленый бросали горстями дукаты, а черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты.
Бульварам и площади было не странно увидеть на зданиях синие тоги...
Зрительные впечатления наблюдательного живописца лежат в основе построчных цветовых образов. Охваченные взглядом окна и двери, бульвары и площади, здания и плывущая людская толпа - все расцвечено неожиданными, но «говорящими» красками, создающими картину переменчивой ночной жизни большого города. Краски, предметы здесь - все в действии, движении, изменении. Они либо только что изменили цвет (небо потемнело, закат погас - «багровый и белый отброшен...»), либо находятся в процессе изменения («толпа... плыла, изгибаясь...»), либо оказываются объектом чьей-то воли («толпа... дверями влекома»). Город прочувствован автором в своем механическом, пестром и бездуховном существовании. И это становится источником меланхолического, печального жизнеощущения лирического героя.
В стихотворении практически нет словесных новаций и экспериментов, нет и какой-либо необычной, бросающейся в глаза рифмовки. Но здесь уже есть то, что станет определяющим в поэтике Маяковского: зримая конкретность, красочность и динамичность образов, метафорическая насыщенность, объемность и многозначность метафор («в зеленый бросали горстями дукаты» - это и зелень бульваров в золоте загорающихся уличных фонарей и зелень ломберных игральных столов, к которым влечется толпа, и т. п.), фактурная плотность, крепость, «сбитость» стиха.
Loading...