Расхождения с оригиналом в переводах ххх оды горация, выполненных с академической целью. Расхождения с оригиналом в переводах ххх оды горация, выполненных с академической целью Другие переводы на русский язык

10:34 22.08.2016 | КУЛЬТУРА

180 лет назад, 21 августа (по старому стилю) 1836 года А.С. Пушкин создал своё знаменитое стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»

«Я ВОЗДВИГ ПАМЯТНИК…»

Редкое стихотворение было удостоено такого внимания именитых литераторов последующих поколений как заключительная, тридцатая, ода третьей книги древнеримского поэта-лирика Квинта Горация Флакка (65-8 гг. до н.э.) «Памятник», известная также под названием «К Мельпомене»*.

Первым из российских авторов обратился к этому произведению Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765). В 1747 году, в плодотворный период создания своих классических од, поэт осуществил и перевод оды Горация «К Мельпомене», став, по сути, первооткрывателем этого звучного стихотворения для отечественных почитателей изящной словесности:

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди,

Что бурный Аквилон* сотреть не может,

Ни множество веков, ни едка древность.

Не вовсе я умру, но смерть оставит

Велику часть мою, как жизнь скончаю.

Я буду возрастать повсюду славой,

Пока великий Рим владеет светом.

Где быстрыми шумит струями Авфид*,

Где Давнус* царствовал в простом народе,

Отечество моё молчать не будет,

Что мне незнатный род препятством не был,

Чтоб внесть в Италию стихи эольски*

И первому звенеть Алцейской лирой*.

Взгордися праведной заслугой, муза,

И увенчай главу дельфийским* лавром.

Ломоносовский перевод выполнен по содержанию весьма близко к оригиналу. Ритмической основой здесь является пятистопный ямб, правда, ещё не настолько отточенный как у грядущих корифеев изящной словесности («едка древность», «велику часть», «стихи эольски»), но ведь это всего лишь середина ХVIII века.

Вне сомнения, ломоносовский перевод оды Горация обратил внимание на это произведение и певцов екатерининской эпохи. Ещё из школьной хрестоматии известно нам вольное переложение знаменитого стихотворения Гавриилом Романовичем Державиным (1747-1816):

Памятник

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,

Металлов твёрже он и выше пирамид;

Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,

И времени полёт его не сокрушит.

Так – весь я не умру: но часть меня большая,

От тлена убежав, по смерти станет жить,

И слава возрастёт моя, не увядая,

Доколь Славянов род вселенна будет чтить.

Слух пройдет обо мне от Белых вод до Чёрных,

Где Волга, Дон, Нева, с Рифея* льёт Урал;

Всяк будет помнить то в народах неисчётных,

Как из безвестности я тем известен стал,

Что первый я дерзнул в забавном Русском слоге

О добродетелях Фелицы* вогласить,

И истину царям с улыбкой говорить.

О Муза! Возгордись заслугой справедливой,

И презрит кто тебя, сама тех презирай;

Непринуждённою рукой, неторопливой,

Чело своё зарёй бессмертия венчай.

Видный представитель классицизма так же, как и Ломоносов, использовал эту оду в качестве трибуны для высказывания своего жизненного кредо. Правда, лексикон здесь уже более современный: поэт «дерзнул в забавном Русском слоге» преподнести на читательский суд образный строй мыслей древнеримского гения, тем самым перенеся прихотливое древо горациевой лирики на родную суровую почву.

А взращён сей чудесный сад был другим автором, родственником Державина, поэтом и драматургом Василием Васильевичем Капнистом (1758-1823), в течение более двух десятков последних лет своей жизни занимавшимся переложением од Горация и даже пытавшимся в начале 1820 годов выпустить эти переводы отдельным изданием:

«Памятник» Горация

Кн. III. Ода ХХХ

Я памятник себе воздвигнул долговечный,

Превыше пирамид и крепче меди он.

Ни едкие дожди, ни бурный Аквилон,

Ни цепь несметных лет, ни время быстротечно

Не сокрушат его. Не весь умру я, нет:

Большая часть меня от строгих парк* уйдет;

В потомстве возрасту я славой справедливой;

И в гордый Капитол* с весталкой* молчаливой

Доколе будет жрец торжественно всходить,

Не перестанет всем молва о мне твердить,

Что тамо, где Авфид стремит ревущи воды,

И в дебрях, где простым народом Давн владел,

Я первый, вознесясь от низкия породы,

В латинские стихи эольску меру ввел.

Гордись блистательным отличьем, Мельпомена!

Гордись: права тебе достоинство дало,

Из лавра дельфского, в честь Фебу* посвященна,

Венок бессмертный свив, укрась моё чело.

Интересно, что в архиве Державина сохранился ещё один, но менее удачный, перевод этой оды Горация Капнистом («Се памятник воздвигнут мною…», 1795). Творчество В.В. Капниста развивалось от приверженности к классицизму до так именуемого предромантизма: поэт в своих подражаниях Горацию явил себя как предтеча «психологической» лирики Константина Николаевича Батюшкова (1787-1855). Не мудрено, что он, словно бы следуя примеру предшественников, так же попытался показать читателям «своего» Горация. По злому року судьбы, произведение стало едва ли не прощальным в творческом наследии поэта: оно было написано 8 июля 1826 года, уже во время душевной болезни, которая настигла К.Н. Батюшкова в начале двадцатых годов позапрошлого века и в дальнейшем навсегда отвратила этого талантливейшего автора, одного из зачинателей российского романтизма, от литературы:

Подражание Горацию

Я памятник воздвиг огромный и чудесный,

Прославя вас в стихах: не знает смерти он!

Как образ ваш и добрый и прелестный

(И в том порукою наш друг Наполеон),

Не знаю смерти я. И все мои творенья,

От тлена убежав, в печати будут жить:

Не Аполлон, но я кую сей цепи звенья,

В которую могу вселенну заключить.

Так первый я дерзнул в забавном русском слоге

О добродетели Елизы говорить,

В сердечной простоте беседовать о Боге

И истину царям громами возгласить.

Царицы, царствуйте, и ты, императрица!

Не царствуйте, цари: я сам на Пинде* царь!

Венера мне сестра, и ты моя сестрица,

А кесарь мой – святой косарь.

Потрясает заключительная строфа произведения, несущая на себе отблеск гениального прозрения сквозь всё более сгущающийся туман нарастающей душевной болезни поэта. На этом творчество для К.Н. Батюшкова закончилось.

По сути, итоговым стихотворным произведением стал вольный перевод оды Горация и для Александра Сергеевича Пушкина (1799-1837):

Exegi monumentum

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастёт народная тропа,

Вознёсся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

Мой прах переживёт и тленья убежит –

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,

И назовёт меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я Свободу,

И милость к падшим призывал.

Веленью Божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспоривай глупца.

Безусловно, 21 августа 1836 года, в день создания этого, ныне хрестоматийного, произведения, поэт видел перед собой не только латинский текст Горация, но и слышал в своём сердце металлический звон державинского перевода удивительной оды. Вот какую сравнительную характеристику впоследствии дал этим стихотворениям прозаик, публицист и литературный критик Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1883): «В своей поэзии что ценил он (Державин. – Вл.Х.)? Служение на пользу общую. То же думал и Пушкин. Любопытно в этом отношении сравнить, как они видоизменяют существенную мысль Горациевой оды «Памятник», выставляя свои права на бессмертие. Гораций говорит: «Я считаю себя достойным славы за то, что хорошо писал стихи». Державин заменяет это другим: «Я считаю себя достойным славы за то, что говорил правду и народу и царям»; Пушкин – «за то, что я благодетельно действовал на юношество и защищал страдальцев».

В 1854 году ода заинтересовала Афанасия Афанасьевича Фета (1820-1895), впоследствии издавшего книгу полного перевода всех сочинений Горация:

Воздвиг я памятник вечнее меди прочной

И зданий царственных превыше пирамид;

Его ни едкий дождь, ни Аквилон полночный,

Ни ряд бесчисленных годов не истребит.

Нет, я не весь умру, и жизни лучшей долей

Избегну похорон, и славный мой венец

Всё будет зеленеть, доколе в Капитолий

С безмолвной девою верховный ходит жрец.

И скажут, что рождён, где Ауфид говорливый

Стремительно бежит; где средь безводных стран

С престола Давн судил народ трудолюбивый;

Что из ничтожества был славой я избран

Свёл песнь Италии. О, Мельпомена! Свей

Заслуге гордой в честь сама венец дельфийский

И лавром увенчай руно моих кудрей.

Если некоторые переложения оды, созданные отечественными авторами, выполнены в стиле «а ля рюс», то подражание Горацию Валерия Яковлевича Брюсова (1873-1924), конечно же, вполне можно отнести, если так выразиться, к стилю «а ля брюс», настолько явно обозначена здесь именно личная позиция этого видного символиста старшего поколения:

Памятник

Sume superbiam…

(Преисполнись гордости…)

Мой памятник стоит, из строф созвучных сложен.

Кричите, буйствуйте, – его вам не свалить!

Распад певучих слов в грядущем невозможен, –

Я есмь и вечно должен быть.

И станов всех бойцы, и люди разных вкусов,

В каморке бедняка и во дворце царя,

Ликуя, назовут меня – Валерий Брюсов,

О друге с дружбой говоря.

В сады Украйны, в шум и яркий сон столицы,

К преддверьям Индии, на берег Иртыша, –

Повсюду долетят горящие страницы,

В которых спит моя душа.

За многих думал я, за всех знал муки страсти,

Но станет ясно всем, что эта песнь – о них,

И у далёких грёз в неодолимой власти

Прославят гордо каждый стих.

И в новых звуках зов проникнет за пределы

Печальной родины, и немец, и француз

Покорно повторят мой стих осиротелый –

Подарок благосклонных Муз.

Что слава наших дней? случайная забава!

Что клевета друзей? – презрение хулам!

Венчай моё чело, иных столетий Слава,

Вводя меня в всемирный храм.

Перу видного символиста принадлежат ещё три переложения этого произведения («Я памятник создам не на земной твердыне…», 1894; «Памятник я воздвиг меди нетленнее…», 1913), а в 1918-м Валерий Брюсов, уделявший в последние годы жизни немалое внимание научной работе в области литературы, показал своё умение в переводе оды размером подлинника, то есть 1-й Асклепиадовой строфы («Вековечней воздвиг меди я памятник…»).

С этим произведением вправе посоперничать перевод, выполненный известным поэтом, прозаиком, литературоведом Сергеем Васильевичем Шервинским (1892-1991):

Памятник

Создал памятник я, бронзы литой прочней,

Царственных пирамид выше поднявшийся.

Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой

Не разрушат его, не сокрушит и ряд

Нескончаемых лет, время бегущее.

Нет, не весь я умру, лучшая часть моя

Избежит похорон. Буду я вновь и вновь

Восхваляем, доколь по Капитолию

Жрец верховный ведёт деву безмолвную.

Назван буду везде – там, где неистовый

Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царём

Был у грубых селян. Встав из ничтожества,

Первым я приобщил песню Эолии

К италийским стихам. Славой заслуженной,

Мельпомена, гордись и, благосклонная,

Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу.

Ещё целая плеяда профессиональных поэтов-переводчиков донесла до российских читателей терпкий аромат мелодической речи древнеримского классика, воспринятый им от лириков Древней Эллады. Известны переводы размером подлинника Б.В. Никольского («Долговечней меди воздвиг я памятник…», 1899), А.П. Семёнова-Тян-Шанского («Создан памятник мной. Он вековечнее…», 1916), Н.И. Шатерникова («Создал памятник я, меди нетленнее…», 1935); полный перевод всех од смог произвести П.Ф. Порфиров («Кончен памятник мой, – медных статуй прочней…», 1902). Интересны переложения, выполненные А.Х. Востоковым («Крепче меди себе создал я памятник…», 1806), С.А. Тучковым («Я памятник себе поставил…», 1816), Н.Ф. Фокковым («Я воздвиг монумент, бронз вековечнее…», 1873), А.А. Беломорским («Я воздвиг монумент, незаметный на вид…», 1896), А.А. Френкелем («Я кончил труд… Его не предадут забвенью…», 1899), Н. Гейнрихсеном («Воздвиг я памятник металла долговечней…», 1910), В.Н. Крачковским («Воздвиг я памятник могучий!», «Я мавзолей себе сооружил чудесный!», 1913), Я.Э. Голосовкером («Создал памятник я меди победнее…», 1955), Н.В. Вулихом («Памятник я воздвиг, меди прочнее он…», 1961). Переводили это произведение и российские авторы нынешнего времени, в числе которых В.А. Алексеев (1989), П. Бобцов (1998), В. Валевский (2010), Ш. Крол (2006), Б. Лапков (2000), А.М. Пупышев (2010), Г.М. Север (2008), В.Г. Степанов (1996, 2008, 2016), С. Суворова (1998), Р. Торпусман (2010), Ю. Шугрина (2006). Знакомы с «Памятником» и почитатели поэзии многих стран мира. В числе других авторов свой вольный стихотворный отклик на оду оставили: немец Симон Дах в середине ХVII века («Я труд свой завершил: ему ни огнь, ни ветер…»; на русский язык перевёл В.Х. Гильманов) и поляк Адам Мицкевич в 1833 году («Встал памятник мой над пулавских крыш стеклом…»; на русский язык перевёл С.И. Кирсанов).

Смел ли мечтать о подобном признании сын бывшего раба, вольноотпущенника, сначала сподвижник Брута, а затем, после поражения в битве при Филиппах, поэт при дворе Октавиана Августа и друг Гая Цильния Мецената, невысокий ростом, седой вспыльчивый человек Квинт Гораций Флакк, когда в 23 году до Рождества Христова взволнованно произнёс начальные строки эпилогового стихотворения своего будущего сборника од: –Ехegi monumentum… Я воздвиг памятник…

Прошептал и неспешно сошёл в призрачную тень, дабы хоть на время сокрыться от обжигающих его чело зенитных лучей славы поэта «золотой середины». Но их негасимый отблеск и сквозь столетия звучит в том, знакомом со школьных лет, в том, великом, пушкинском: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»

Примечания:

* Мельпомена – муза трагической поэзии;

* Аквилон – северный и северо-восточный ветер у древних греков;

1998-1999, 2016 Владимир Хомяков, город Сасово.

Урок–конференция по литературе
(в 9 классе)
на тему:
«Ода Горация
«К Мельпомене» в переводах поэтов
XVIII–XIX вв.»»

Учитель: Тельнова С.К.
Цели урока:
– знакомство учащихся с переводами оды Горация «К Мельпомене» в русской литературе; с переводом оды Ломоносовым и пушкинским переложением; проследить, как раскрываются принципы русского классицизма и в чём различие мировоззрений обоих поэтов; развитие навыка анализа поэтического текста; воспитывать интерес к отечественной и мировой литературе.
Оборудование урока:
– на столах у учащихся тексты: ода Ломоносова, стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Методические приёмы:
– сообщения учащихся, работа с текстом – анализ лирического произведения, обсуждение.
Предварительная работа:
Ученикам дано было задание подготовить по группам следующую работу:
– первая группа – подготовить сообщение «Ода Горация «К Мельпомене» в переводах русских поэтов»;
– вторая группа – «Лексика стихотворений Ломоносова и Пушкина», словарик;
– третья группа – «Ода Ломоносова. Перевод оды Горация «К Мельпомене»;
– четвёртая группа – «Переложение оды Горация «К Мельпомене» Пушкина» «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Форма работы:
– групповая.
Эпиграф:
Мои слова, я думаю, умрут. И. Бродский.
Ход урока:
Орг. момент
Вступительное слово учителя:
– Как вы думаете, можем ли мы, обратившись к эпиграфу, определить тему нашего урока сегодня?
(Да, это ответ поэтов XVIII–XIX в.в. на реплику Бродского, речь пойдёт о назначении поэта и поэзии.)
– Наша задача – поспорить с Бродским, рассмотрев стихотворения, созданные на эту тему.
Тема назначения поэта и поэзии – одна из главных не только в русской, но и в мировой литературе. Традиция этой темы в литературе русской берёт начало от 30-й оды Горация «К Мельпомене». В нашей литературе известно 9 переводов этой оды, известной как «Памятник».
Слово о Горации (сообщение одного ученика). Гораций – поэт времён Августа (8 декабря 65 до н.э.) родился в Венузии на юго–востоке Италии. Поэт с самого начала своей литературной деятельности выступает как мастер стиха, отстаивал своё право на мысль свободную, на важность поэзии содержательной.
Черта, характерная для Горация, – сознательность творчества. Поэт уделяет много внимания гражданственности, его поэзия затрагивает и философские вопросы. Он понимает всю бренность человеческого бытия, неспособность плоти противостоять смерти (в сравнении с природой). Избежать смерти человек может только в творчестве, в духовном устремлении – в поэзии. Поэтому тема назначения поэта и поэзии для Горация становится важной. Поэзия дарует человеку бессмертие и любовь Богов.
Изречения Горация:
– Красиво и сладко умереть за отечество.
– Решись быть мудрым.
Первая группа.
О переводах оды Горация «К Мельпомене» в русской литературе XVIII – XIX вв.
Тема поэта и поэзии – одна из ведущих в мировой литературе. И каждый поэт задаётся вопросами: каково моё место в мире и что станет с моим даром? В русской литературе известно девять переводов оды, которые выполнены с академической целью – максимально точно перевести творение древнеримского поэта на русский язык.
Это переводы А.Х. Востокова, Н.Ф. Фоккова, Б.В. Никольского, В.Я. Брюсова, А.П. Семёнова – Тян – Шанского, Н.И. Шатерникова, Я.Э. Голосовкера, С.В. Шервинского.
Но есть в русской литературе ряд свободных, оригинальных переводов. Их авторы, опираясь на оду Горация, желали высказать своё представление о назначении поэта и поэзии, свой взгляд (выразить) на отношение к поэту, его труду.
Чтение наизусть стихотворений Фоккова Н.Ф., Востокова А.Х.
Вторая группа.
Работа над лексикой стихотворений Ломоносова и Пушкина. Слова написаны на доске, подчёркнуты на листах со стихотворениями.
Аквилон – бог северного моря; поэтическое наименование сильного северного ветра.
Авфид – река на родине Горация на юге Италии.
Давнус – Давн, царь Апулии (родины Горация).
Стихи эольски – эолийские, Гораций говорит, что ему принадлежит заслуга перенесения на италийскую почву греческой лирики, которую он называет «Эолийским напевом». Алкей и Сафо (VI век до н.э.) – её представители, эолийцы).Алцейской лирой. Алцей (Алкей) – стихотворец.
Дельфийский лавр – главный храм Аполлона в Дельфах, его священным деревом считался лавр.
Эта словарная работа предваряет анализ перевода оды Горация Ломоносовым.
Александрийский столп – колонна, поставленная в честь Александра 1 на Дворцовой площади в Петербурге.
Итак, обратимся к переводу М.В. Ломоносова.
Третья группа.
Чтение стихотворения подготовленным учеником. Анализ перевода.
– Перевод является академическим. Как вы восприняли это стихотворение? В каких строчках звучит тема назначения поэта и поэзии? Каким настроением проникнуто стихотворение? Отмечаем торжественность произведения, важность темы для поэта («Я знак бессмертия себе воздвигнул»).
Это первое переложение на русский язык тридцатой оды Горация «К Мельпомене». Мельпомена – муза трагической поэзии Ломоносов переводит оду в 1747 году. Поэт переносит глагол зачина («воздвигнул») в конец строки, не памятник – «знак бессмертия», употребляет слово «медь»; хотя слово Горация «aere perennius» можно было перевести как «бронза». «Не вовсе я умру» – у Востокова и Пушкина: «Так, весь я не умру», «Нет, весь я не умру…».
Ломоносов пишет: «Велику часть мою…». Вторя Горацию, Ломоносов не указывает, что он называет своим памятником. Мы можем лишь предположить, что он подразумевает своё литературное наследие. Из его перевода не ясно, для кого он просит венок – для себя или для Музы, увенчанной Дельфийским лавром:
Возгордись праведной заслугой, Муза,
И увенчай главу Дельфийским лавром.
Итак, перевод Ломоносова является чётким, торжественным, и торжественность здесь, придают слова высокого стиля («воздвигнул», «сотреть», «возрастать», «Отечество» и др.).Биографические черты проявляются в строчке «мне беззнатной род препятством не был». Ломоносов верит, что поэт будет жить, пока живёт его отечество. Муза в его стихотворении является покровительницей. В стихотворении меньше всего прослеживается
личностное авторское начало, что указывает на более точный перевод оды Горация.
Четвёртая группа.
Переложение оды Горация (вольное) А.С.Пушкиным. Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Стихотворение Пушкина является и ответом великим предшественникам, и продолжением темы назначения поэта и поэзии в русской литературе. С самого начала стихотворения чётко прослеживается лирическое «Я» поэта. Произведение было создано незадолго до смерти, в 1836 году. Автор осмысливает свою судьбу, связывая её с судьбой своего народа, своей страны. Задумывается о своей роли в этом мире и о том, что останется после него.
Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит –
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Пушкин уверен, что труды его будут жить, пока живо человечество. Его стихотворение носит масштабный характер. Стихотворение торжественно, присутствует возвышенная лексика («воздвиг», «вознёсся», «главою», «любезен» и др.).Автор раскрывает тему поэта и поэзии, говорит нам о поэтической славе и преодолении смерти через известность. Каждый поэт хочет быть известным, по мнению Пушкина, желает, чтобы его труд не был напрасным, а остался бы в сердцах читателей («Нет, весь я не умру…»). Поэт гордится тем, что его поэзия свободна: «Что в мой жестокий век восславил я свободу…». Поэт не просто певец, он является борцом за гуманизм и правду жизни; и Муза поэта связана с божественным, служит высоким помыслам и идеалам.
Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» – произведение зрелого мастера, знающего себе цену, в котором автор снисходительно относится и к лаврам, и к клевете:
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
По теме и торжественности интонации стихотворение близко к переводу Ломоносова, но Пушкин развивает образы, выявляет в нём чёткое личностное начало. Его «Памятник» наполнен любовью к Родине, верой в могущество слова, искренностью по отношению к читателю.
Чтение стихотворения наизусть.
Слово учителя.
Итак, мы рассмотрели сегодня на нашем уроке, как развивается тема назначения поэта и поэзии в русской классической литературе, познакомились с несколькими переводами оды Горация «К Мельпомене».
Возвращаясь к эпиграфу нашего урока, скажите: кто, на ваш взгляд, прав? Умрут ли слова? Вечно ли творчество?
Обобщение по уроку.
Домашнее задание:
Сопоставить стихотворения А.Пушкина «Я памятник себе воздвиг…» и Г. Державина «Памятник», выучить наизусть оду Ломоносова.

Л.А. Мусорина

РАСХОЖДЕНИЯ С ОРИГИНАЛОМ В ПЕРЕВОДАХ ХХХ ОДЫ ГОРАЦИЯ, ВЫПОЛНЕННЫХ С АКАДЕМИЧЕСКОЙЦЕЛЬЮ

(Наука. Университет. 2001. - Новосибирск, 2001. - С. 15-20)

В русской литературе нам известно девять переводов 30-ой оды Горация, выполненныхс академической целью. Под переводами, выполненными с академической целью, мыподразумеваем такие тексты, в которых автор ставит своей задачей не созданиесамостоятельного художественного произведения, но ознакомления читателя с переводимымавтором. К таким переводам относятся тексты А.Х. Востокова, Н.Ф. Фоккова, Б.В.Никольского, В.Я. Брюсова (1913 г., 1918 г.), А.П. Семёнова-Тян-Шанского, Н.И.Шатерникова, Я.Э. Голосовкера, С.В. Шервинского. Из этих девяти переводов пять текстов не имеют названия, два стихотворения- А.Х. Востокова и Н.Ф. Фоккова - имеют название, идентичное заглавию оды Горация:"К Мельпомене" ("Ad Melpomenen"). Тексты А.П. Семёнова-Тян-Шанского и Я.Э. Голосовкераназываются "Памятник", так же, как и аналогичное по тематике произведение Г.Р.Державина. Хочется отметить, что впервые державинское стихотворение было опубликованопод заглавием "К Музе. Подражание Горацию", и лишь позже стало появляться подназванием "Памятник". После Г.Р. Державина так назвали свои стихотворения, передающиепоэтическую идею 30-ой оды Горация, В.Я. Брюсов (1912 г.), В.Ф. Ходасевич ивышеупомянутые переводчики - А.Х. Востоков и Н.Ф. Фокков. В.А. Жуковский, вносяпоправки в стихотворение А.С. Пушкина "Я памятник себе воздвиг…", дал ему иназвание: "Памятник". Таким образом, Г.Р. Державин породил в русской литературетрадицию названия стихотворения, написанного на подобный сюжет. Она не получилаширокого распространения: кроме заглавия "Памятник" существуют такие названия,как "К Мельпомене", "К Музе" (вариант предыдущего заглавия), "Слава его стиховбессмертна", "Подражания Горацию", "Памятник Горация" (вариант названия "Памятник").Семь произведений не имеют названия. Но заглавие "Памятник" прочно вошло в обиходкак в научной, так и в популярной литературе, вне зависимости от того, какоеназвание стихотворению дал поэт. Из девяти переводов только в тексте Н.Ф. Фоккова зачин первого стиха совпадаетс оригиналом: "Я воздвиг…", В.Я. Брюсов меняет слова местами: "Памятник я воздвиг…"(1913 г.). Три текста (Н.И. Шатерникова, С.В. Шервинского и Я.Э. Голосовкера)начинаются словами "Создал памятник я…". Первые слова "Памятника" А.П. Семёнова-Тян-Шанского- "Создан памятник мной…", А.Х. Востокова - "Крепче меди себе…", В.Я. Брюсова(1918 г.) - "Вековечней воздвиг меди…", Б.В. Никольского - "Долговечный воздвигмеди…". Переводя слова Горация "aere perennius" большинство поэтов употребляют лексему"медь": "меди нетленнее" (В.Я. Брюсов (1913 г.), Н.И. Шатерников), "вековечнеемеди" (В.Я. Брюсов (1918 г.), А.П. Семёнов-Тян-Шанский), "крепче меди" (А.Х.Востоков), "меди победнее" (Я.Э. Голосовкер), "долговечный воздвиг меди…" (Б.В.Никольский), несмотря на то, что слово "aes", как обозначение металла, имеетдва перевода: "медь" и "бронза" . Только в двух текстах мы встречаем"бронзы литой" (С.В. Шервинский), "бронз вековечнее" (Н.Ф. Фокков). Зачин шестого стиха "Памятника" Горация "Non omnis moriar…" всеми переводчиками,кроме А.Х. Востокова, переводится одинаково: "Нет, не весь я умру". А.Х. Востоковначинает этот стих словом "так": ("Так; я весь не умру…"), следуя при этом державинскомуобразцу (Ср.: "Так! - весь я не умру…"). Перевод А.Х. Востокова был сделан в1802 году, через семь лет после написания "Памятника" Г.Р. Державиным. Отрицание"нет" мы встречаем только после появления "Памятника" А.С. Пушкина. В данномслучае любопытно то, что поэт, стремясь максимально точно перевести оду Горация,попадает под влияние автора художественного текста. Следующее разночтение связано со словами Горация "Multaque pars mei" ("Ибольшая часть меня"). Наиболее точно переводили это словосочетание В.Я. Брюсов(1913 г., 1918 г.), Н.Ф. Фокков, А.Х. Востоков: "Большая часть меня…". Однако,вместо положительной степени "multa" (большая) эти переводчики используют сравнительнуюстепень "большая". Н.И. Шатерников, С.В. Шервинский и А.П. Семёнов-Тян-Шанскийэту часть шестого стиха переводят как "лучшая часть меня". Наименее точный переводпринадлежит Я.Э. Голосовкеру: "Высшая жизни часть". При переводе сложность вызвали 10-14 стихи произведения. А.Х. Востоков, Н.Ф.Фокков, В.Я. Брюсов, Н.И. Шатерников, С.В. Шервинский перевели стихи Dicar, qua violens obstrepit Aufidus Et qua pauper aquae Daunus agrestium Regnavit populorum, ex humili potens Princeps Aeolium carmen ad Italos Deduxisse modos. Обо мне будут говорить, где бурный шумит Ауфид, И где бедный водой Давн сельским Правил народом, из низкого могущественный Первым Эолийскую песнь на Италийские Переложил лады как места будущей славы, что является искажением оригинала. А.Х. Востоков Там, где Авфид крутит волны шумящие, В весях скудных водой Давнус где царствовал, Будет слышно, что я - рода беззнатного Отрасль - первый дерзнул в Римском диалекте Эолийской сложить меры поэзию. Н.Ф. Фокков Будет речь обо мне, где бурлит злой Ауфид И где бедный водой Давн полудикими Правил подданными; славен я из простых: Ведь я первый возвел песнь итальянскую В эолийческий лад. В.Я. Брюсов Буду назван, где мчит Авфид неистовый И где бедный водой Давн над пастушеским Племенем был царем: из ничего могущ. Первый я преклонил песни эольские К италийским ладам. 1913 г. В.Я. Брюсов Буду назван, где мчит Ауфид неистовый И где бедный водой Давн был над сельскими Племенами царем, из ничего могущ. Первым я перевел песни Эолии На италийский лад. 1918 г. Н.И. Шатерников Речь пойдет обо мне, где низвергается Ауфид ярый, где Давн людом пастушеским Правил, бедный водой, - мощный из низкого Первый я проложил песню Эолии В италийских ладах. С.В. Шервинский Назван буду везде - там, где неистовый Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем Был у грубых селян. Встав из ничтожества, Первым я приобщил песню Эолии К италийским стихам. Авторы приняли слова "Ауфид" и "Давнус" ("Давн") как атрибуты Римской Империи,находящиеся на большом расстоянии друг от друга. Эта ошибка не случайна. В текстеМ.В. Ломоносова - первом, известном нам, русском переводе "Памятника" Горация- мы встречаемся с такой же интерпретацией этих стихов: Я буду возрастать повсюду славой, Пока великий Рим владеет светом. Где быстрыми шумит струями Авфид, Где Давнус царствовал в простом народе, Отечество мое молчать не будет, Что мне беззнатный род препятством не был, Чтоб внесть в Италию стихи Еольски И перьвому звенеть Алцейской лирой. Слова "повсюду" и "отечество" доказывают, что М.В. Ломоносов понял имена собственные"Авфид" и "Давнус" как римские реалии, далеко находящиеся друг от друга. НоАвфид - это "главная река в Апулии" , а Давнус - "мифический царьсеверной Апулии . Гораций пишет о том, что он, низкого происхождения,первым в Апулии переложил Эолийскую песнь на Италийский лад. Анализируя "Памятник" Г.Р. Державина, Л.В. Пумпянский объясняет стихи Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал; неправильным пониманием перевода М.В. Ломоносова, которым пользовался Г.Р.Державин, т.к. не знал латинского языка . Но мы считаем, что этоМ.В. Ломоносов не понял оригинальный текст 30-ой оды Горация и тем самым породиллитературную традицию: из девятнадцати авторов одиннадцать написали свои "Памятники"с упоминанием мест будущей славы. К ним относятся Г.Р. Державин, К.Н. Батюшков,А.С. Пушкин, В. Ходасевич, С.А. Тучков, В.Н. Крачковский (два стихотворения),С.В. Шервинский, А.Х. Востоков, В.Я. Брюсов (три стихотворения), Н.И. Шатерников.Чешский филолог Иржи Левый в своей монографии "Искусство перевода" пишет о требованиях,которые предъявляются к переводчику: "…переводчик должен знать: 1) язык, с которогопереводит, 2) язык, на который переводит, 3) предметное содержание переводимоготекста (так называемые реалии времени и места, индивидуальные особенности автораили соответствующую область специальной литературы)". Мы предполагаем, что вданном случае ошибка допущена вследствие незнания реалий места. Из вышеупомянутых авторов С.В. Шервинский употребляет в третьей строфе слово"везде" ("Назван буду везде…"), которое является синонимом слову "повсюду" изтекста М.В. Ломоносова ("Я буду возрастать повсюду славой…"). Наиболее точными переводами 10-14 стихов можно назвать тексты Б.В. Никольского,Я.Э. Голосовкера и А.П. Семенова-Тян-Шанского: Б.В. Никольский Скажут: там, где ревет Ауфид неистовый, Там, где, беден водой, Давн повелителем Был из сельских племен крайнего племени, - Первый там я в лады ввел Италийские Песнь Эолии. Я.Э. Голосовкер Скажут: с гор, где Ауфид бешено пенится, Где в безводном краю над деревенщиной Давн когда-то царил, родом ничтожный смог Первой песнь передать вольной Эолии Италийским стихом. А.П. Семенов-Тян-Шанский Будет ведомо всем, что возвеличился Сын страны, где шумит Ауфид стремительный, Где безводный удел Давна - Апулия, - Эолийский напев в песнь италийскую Перелив. Единственный из всех авторов, переводивших 30-ую оду Горация с академическойцелью, Семенов-Тян-Шанский объясняет лексемы "Ауфид" и "Давн", вводя в текстназвание родины Горация - "Апулия". Местоимение "там" в 13 стихе перевода Б.В. Никольского имеет очень большоезначение: оно исключает неоднозначное толкование текста Первый там я в лады ввел Италийские Песнь Эолии. Также удачно, на наш взгляд, употребление Б.В. Никольским и Я.Э. Голосовкеромглагола "скажут" ("Скажут: там, где ревет Ауфид неистовый…"), ("Скажут: с гор,где Ауфид бешено пенится…"). Обороты, которые использовали А.Х. Востоков ("Будетслышно…"), Н.Ф. Фокков ("Будет речь обо мне…"), Н.И. Шатерников ("Речь пойдетобо мне…"), С.В. Шервинский ("Назван буду везде…"), В.Я. Брюсов ("Буду назван…")имеют значение будущей славы с последующим указанием широких границ ее, чтоявляется, как мы уже говорили, отступлением от оригинала. У перевода Б.В. Никольского есть еще одна особенность, которая не имеет аналоговво всем корпусе русских "Памятников". Автор переводит 11-12 стихи оды Et qua pauper aquae Daunus agrestium Regnavit populorum, ex humili potens Там, где, беден водой, Давн повелителем Был из сельских племен крайнего пламени, "По мнению Б.В. Никольского, слова "ex humili potens" "являются вырождениемпервоначального рукописного "extumuli potens"." . К сожалению, всловаре И.Х. Дворецкого, наиболее полном из всех латинско-русских словарей,слово "extumuli" отсутствует. Но перевод Б.В. Никольского представляется наминтересным и может послужить предметом дальнейших исследований. Последние два с половиной стиха оды Горация Sume superbiam Quaesitam meritis et mihi Delphica Lauro cinge volens, Melpomene, comam. Возьми гордость Добытую заслугами, и мне Дельфийским Лавром увей желающая, Мельпомена, кудри все поэты, кроме А.Х. Востокова, переводят достаточно точно, с сохранениемавторской мысли: предложение Музе гордиться заслугами поэта и просьбой увенчатьголову последнего лавром. И только А.Х. Востоков, кроме лаврового венка, проситу Музы позволения самому гордиться собственными заслугами. Подобные случаи болеенам не известны. В результате анализа переводов 30-ой оды Горация, выполненных с академическойцелью, мы можем сделать следующие выводы: 1. Неправильное понимание М.В. Ломоносовым оригинала "Памятника" Горация привелок появлению традиции, которая получила широкое распространение. Из девяти анализируемыхтекстов шесть стихотворений написаны с упоминанием мест будущей славы. 2. Текст, написанный с художественной целью, может оказывать влияние на поэта,стремящегося перевести произведение с максимальной точностью, как, например,"Памятник" Г.Р. Державина оказал влияние на А.Х. Востокова, а "Памятник" А.С.Пушкина повлиял на Н.Ф. Фоккова, Б.В. Никольского, В.Я. Брюсова, А.П. Семенова-Тян-Шанского,Н.И. Шатерникова, Я.Э. Голосовкера и С.В. Шервинского.

Примечания

1. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. - М., 1986.

2. Пумпянский Л.В. Об оде А.С. Пушкина "Памятник"// Вопросы литературы, 1977, № 8.

3. Словарь античности. - М., 1994.

4. Алексеев М.П. Стихотворение Пушкина "Я памятник себевоздвиг...": Проблема его изучения. - Л., 1967.

М.В.Ломоносов

Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.

Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.
Где быстрыми шумит струями Авфид,
Где Давнус царствовал в простом народе,

Отечество мое молчать не будет,
Что мне беззнатный род препятством не был,
Чтоб внесть в Италию стихи эольски
И первому звенеть Алцейской лирой.
Взгордися праведной заслугой, муза,
И увенчай главу дельфийским лавром.

А.С. Пушкин.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокой век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,

Гораций. Памятник Кн. III, ода XXX (перевод В.Капниста)

Я памятник себе воздвигнул долговечный,
Превыше пирамид и крепче меди он.
Ни едкие дожди, ни бурный Аквилон ,
Ни цепь несметных лет, ни время быстротечно
Не сокрушат его. Не весь умру я, нет:
Больша́я часть меня от строгих парк уйдет;
В потомстве возрасту я славой справедливой;
И в гордый Капитол с весталкой молчаливой
Доколе будет жрец торжественно всходить,
Не перестанет всем молва о мне твердить,
Что тамо, где Авфид стремит ревущи воды,
И в дебрях, где простым народом Давн владел,
Я первый, вознесясь от низкия породы,
В латинские стихи эольску меру ввел .
Гордись блистательным отличьем, Мельпомена !
Гордись: права тебе достоинство дало,
Из лавра дельфского , в честь Фебу посвященна,
Венок бессмертный свив, укрась мое чело.(1806)

Гораций. Памятник.(перевод А.Фета)

Воздвиг я памятник вечнее меди прочной

И зданий царственных превыше пирамид;

Его ни едкий дождь, ни Аквилон полночный,

Ни ряд бесчисленных годов не истребит.

Нет, весь я не умру, и жизни лучшей долей

Избегну похорон, и славный мой венец

Все будет зеленеть, доколе в Капитолий

С безмолвной девою верховный ходит жрец.

И скажут, что рожден, где Ауфид говорливый

Стремительно бежит, где средь безводных стран

С престола Давн судил народ трудолюбивый,

Что из ничтожества был славой я избран

Свел песнь Италии. О, Мельпомена, свей

Заслуге гордой в честь сама венец дельфийский

И лавром увенчай руно моих кудрей. (1854)

Г.Р.Державин. Памятник

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,

Металлов тверже он и выше пирамид;

Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,

И времени полет его не сокрушит.

Так! - весь я не умру, но часть меня большая,

От тлена убежав, по смерти станет жить,

И слава возрастет моя, не увядая,

Доколь славянов род вселенна будет чтить.

Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,

Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;

Всяк будет помнить то в народах неисчетных,

Как из безвестности я тем известен стал,

Что первый я дерзнул в забавном русском слоге

О добродетелях Фелицы возгласить,

В сердечной простоте беседовать о боге

И истину царям с улыбкой говорить.

О муза! возгордись заслугой справедливой,

И презрит кто тебя, сама тех презирай;

Непринужденною рукой неторопливой

Чело твое зарей бессмертия венчай. 1795

с оригиналом: «Я воздвиг…», В.Я. Брюсов меняет слова местами: «Памятник я воздвиг…» (1913 г.). Три текста (Н.И. Шатерникова, С.В. Шервинского и Я.Э. Голосовкера) начинаются словами «Создал памятник я…». Первые слова «Памятника» А.П. Семёнова-Тян-Шанского — «Создан памятник мной…», А.Х. Востокова — «Крепче меди себе…», В.Я. Брюсова (1918 г.) — «Вековечней воздвиг меди…», Б.В. Никольского — «Долговечный воздвиг меди…».Переводя слова Горация «aere perennius» большинство поэтов употребляют лексему
«медь»: «меди нетленнее» (В.Я. Брюсов (1913 г.), Н.И. Шатерников), «вековечнее
меди» (В.Я. Брюсов (1918 г.), А.П. Семёнов-Тян-Шанский), «крепче меди» (А.Х.
Востоков), «меди победнее» (Я.Э. Голосовкер), «долговечный воздвиг меди…» (Б.В. Никольский), несмотря на то, что слово «aes», как обозначение металла, имеет два перевода: «медь» и «бронза» . Только в двух текстах мы встречаем «бронзы литой» (С.В. Шервинский), «бронз вековечнее» (Н.Ф. Фокков).Зачин шестого стиха «Памятника» Горация «Non omnis moriar…» всеми переводчиками, кроме А.Х. Востокова, переводится одинаково: «Нет, не весь я умру». А.Х. Востоков начинает этот стих словом «так»: («Так; я весь не умру…»), следуя при этом державинскому образцу (Ср.: «Так! — весь я не умру…»). Перевод А.Х. Востокова был сделан в 1802 году, через семь лет после написания «Памятника» Г.Р. Державиным. Отрицание «нет» мы встречаем только после появления «Памятника» А.С. Пушкина. В данном случае любопытно то, что поэт, стремясь максимально точно перевести оду Горация, попадает под влияние автора художественного текста. Следующее разночтение связано со словами Горация «Multaque pars mei» («И большая часть меня»). Наиболее точно переводили это словосочетание В.Я. Брюсов (1913 г., 1918 г.), Н.Ф. Фокков, А.Х. Востоков: «Большая часть меня…». Однако, вместо положительной степени «multa» (большая) эти переводчики используют сравнительную
степень «большая». Н.И. Шатерников, С.В. Шервинский и А.П. Семёнов-Тян-Шанский эту часть шестого стиха переводят как «лучшая часть меня». Наименее точный перевод принадлежит Я.Э. Голосовкеру: «Высшая жизни часть».При переводе сложность вызвали 10-14 стихи произведения. А.Х. Востоков, Н.Ф. Фокков, В.Я. Брюсов, Н.И. Шатерников, С.В. Шервинский перевели стихи

Dicar, qua violens obstrepit Aufidus

Princeps Aeolium carmen ad Italos

Deduxisse modos.

Обо мне будут говорить, где бурный шумит Ауфид,

И где бедный водой Давн сельским

Правил народом, из низкого могущественный

Первым Эолийскую песнь на Италийские

Переложил лады

как места будущей славы, что является искажением оригинала.

А.Х. Востоков

Там, где Авфид крутит волны шумящие,

В весях скудных водой Давнус где царствовал,

Будет слышно, что я — рода беззнатного

Отрасль — первый дерзнул в Римском диалекте

Эолийской сложить меры поэзию.

Н.Ф. Фокков

Будет речь обо мне, где бурлит злой Ауфид

И где бедный водой Давн полудикими

Правил подданными; славен я из простых:

Ведь я первый возвел песнь итальянскую

В эолийческий лад.

В.Я. Брюсов

Буду назван, где мчит Авфид неистовый

И где бедный водой Давн над пастушеским

Племенем был царем: из ничего могущ.

Первый я преклонил песни эольские

К италийским ладам.

В.Я. Брюсов

Буду назван, где мчит Ауфид неистовый

И где бедный водой Давн был над сельскими

Племенами царем, из ничего могущ.

Первым я перевел песни Эолии

На италийский лад.

Н.И. Шатерников

Речь пойдет обо мне, где низвергается

Ауфид ярый, где Давн людом пастушеским

Правил, бедный водой, — мощный из низкого

Первый я проложил песню Эолии

В италийских ладах.

С.В. Шервинский

Назван буду везде — там, где неистовый

Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем

Был у грубых селян. Встав из ничтожества,

Первым я приобщил песню Эолии

К италийским стихам.

Авторы приняли слова «Ауфид» и «Давнус» («Давн») как атрибуты Римской Империи, находящиеся на большом расстоянии друг от друга. Эта ошибка не случайна. В тексте М.В. Ломоносова — первом, известном нам, русском переводе «Памятника» Горация — мы встречаемся с такой же интерпретацией этих стихов:

Я буду возрастать повсюду славой,

Пока великий Рим владеет светом.

Где быстрыми шумит струями Авфид,

Где Давнус царствовал в простом народе,

Отечество мое молчать не будет,

Что мне беззнатный род препятством не был,

Чтоб внесть в Италию стихи Еольски

И перьвому звенеть Алцейской лирой.

Слова «повсюду» и «отечество» доказывают, что М.В. Ломоносов понял имена собственные «Авфид» и «Давнус» как римские реалии, далеко находящиеся друг от друга. Но Авфид — это «главная река в Апулии» , а Давнус — «мифический царь северной Апулии . Гораций пишет о том, что он, низкого происхождения, первым в Апулии переложил Эолийскую песнь на Италийский лад.

Анализируя «Памятник» Г.Р. Державина, Л.В. Пумпянский объясняет стихи

Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных

Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;

неправильным пониманием перевода М.В. Ломоносова, которым пользовался Г.Р.
Державин, т.к. не знал латинского языка . Но мы считаем, что это
М.В. Ломоносов не понял оригинальный текст 30-ой оды Горация и тем самым породил литературную традицию: из девятнадцати авторов одиннадцать написали свои «Памятники» с упоминанием мест будущей славы. К ним относятся Г.Р. Державин, К.Н. Батюшков, А.С. Пушкин, В. Ходасевич, С.А. Тучков, В.Н. Крачковский (два стихотворения), С.В. Шервинский, А.Х. Востоков, В.Я. Брюсов (три стихотворения), Н.И. Шатерников. Чешский филолог Иржи Левый в своей монографии «Искусство перевода» пишет о требованиях, которые предъявляются к переводчику: «…переводчик должен знать: 1) язык, с которого
переводит, 2) язык, на который переводит, 3) предметное содержание переводимого текста (так называемые реалии времени и места, индивидуальные особенности автора или соответствующую область специальной литературы)». Мы предполагаем, что в данном случае ошибка допущена вследствие незнания реалий места. Из вышеупомянутых авторов С.В. Шервинский употребляет в третьей строфе слово «везде» («Назван буду везде…»), которое является синонимом слову «повсюду» из текста М.В. Ломоносова («Я буду возрастать повсюду славой…»).Наиболее точными переводами 10-14 стихов можно назвать тексты Б.В. Никольского, Я.Э. Голосовкера и А.П. Семенова-Тян-Шанского:

Б.В. Никольский

Скажут: там, где ревет Ауфид неистовый,

Был из сельских племен крайнего племени, —

Песнь Эолии.

Скажут: с гор, где Ауфид бешено пенится,

Где в безводном краю над деревенщиной

Давн когда-то царил, родом ничтожный смог

Первой песнь передать вольной Эолии

Италийским стихом.

А.П. Семенов-Тян-Шанский

Будет ведомо всем, что возвеличился

Сын страны, где шумит Ауфид стремительный,

Где безводный удел Давна — Апулия, —

Эолийский напев в песнь италийскую

Единственный из всех авторов, переводивших 30-ую оду Горация с академической целью, Семенов-Тян-Шанский объясняет лексемы «Ауфид» и «Давн», вводя в текст название родины Горация — «Апулия».Местоимение «там» в 13 стихе перевода Б.В. Никольского имеет очень большое значение: оно исключает неоднозначное толкование текста

Первый там я в лады ввел Италийские

Песнь Эолии.

Также удачно, на наш взгляд, употребление Б.В. Никольским и Я.Э. Голосовкером
глагола «скажут» («Скажут: там, где ревет Ауфид неистовый…»), («Скажут: с гор,
где Ауфид бешено пенится…»). Обороты, которые использовали А.Х. Востоков («Будет слышно…»), Н.Ф. Фокков («Будет речь обо мне…»), Н.И. Шатерников («Речь пойдет обо мне…»), С.В. Шервинский («Назван буду везде…»), В.Я. Брюсов («Буду назван…») имеют значение будущей славы с последующим указанием широких границ ее, что является, как мы уже говорили, отступлением от оригинала.У перевода Б.В. Никольского есть еще одна особенность, которая не имеет аналогов во всем корпусе русских «Памятников». Автор переводит 11-12 стихи оды

Et qua pauper aquae Daunus agrestium

Regnavit populorum, ex humili potens

Там, где, беден водой, Давн повелителем

Был из сельских племен крайнего пламени,

«По мнению Б.В. Никольского, слова «ex humili potens» «являются вырождением
первоначального рукописного «extumuli potens».» . К сожалению, в
словаре И.Х. Дворецкого, наиболее полном из всех латинско-русских словарей,
слово «extumuli» отсутствует. Но перевод Б.В. Никольского представляется нам
интересным и может послужить предметом дальнейших исследований.

Последние два с половиной стиха оды Горация

Quaesitam meritis et mihi Delphica

Lauro cinge volens, Melpomene, comam.

Возьми гордость

Добытую заслугами, и мне Дельфийским

Лавром увей желающая, Мельпомена, кудри

все поэты, кроме А.Х. Востокова, переводят достаточно точно, с сохранением
авторской мысли: предложение Музе гордиться заслугами поэта и просьбой увенчать голову последнего лавром. И только А.Х. Востоков, кроме лаврового венка, просит у Музы позволения самому гордиться собственными заслугами. Подобные случаи более нам не известны.В результате анализа переводов 30-ой оды Горация, выполненных с академической целью, мы можем сделать следующие выводы:1. Неправильное понимание М.В. Ломоносовым оригинала «Памятника» Горация привело к появлению традиции, которая получила широкое распространение. Из девяти анализируемых текстов шесть стихотворений написаны с упоминанием мест будущей славы. 2. Текст, написанный с художественной целью, может оказывать влияние на поэта,
стремящегося перевести произведение с максимальной точностью, как, например, «Памятник» Г.Р. Державина оказал влияние на А.Х. Востокова, а «Памятник» А.С. Пушкина повлиял на Н.Ф. Фоккова, Б.В. Никольского, В.Я. Брюсова, А.П. Семенова-Тян-Шанского, Н.И. Шатерникова, Я.Э. Голосовкера и С.В. Шервинского.

Примечания

1. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — М., 1986.

2. Пумпянский Л.В. Об оде А.С. Пушкина «Памятник»
// Вопросы литературы, 1977, № 8.

3. Словарь античности. — М., 1994.

4. Алексеев М.П. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе
воздвиг…»: Проблема его изучения. — Л., 1967.

Л.А. Мусорина

РАСХОЖДЕНИЯ С ОРИГИНАЛОМ В ПЕРЕВОДАХ ХХХ ОДЫ ГОРАЦИЯ, ВЫПОЛНЕННЫХ С АКАДЕМИЧЕСКОЙ
ЦЕЛЬЮ

(Наука. Университет. 2001. — Новосибирск, 2001. — С. 15-20)